Мой престол - Небо

А на самом деле лицо просто возникло, и немедленно из паланкина возникла женщина, так сказать, целиком и во плоти. Что касается плоти — слов у Петра, всякое повидавшего в разных временах и странах, не было. Она вышла из паланкина — ослепительно красивая, приветливо улыбающаяся, высокая (метр семьдесят шесть, автоматически определил Петр), в длинной, шитой золотом мантии из дорогого пурпура, с золотым обручем на черных, смоляных волосах, собранных на затылке в огромный тяжелый шар, спрятанный опять-таки в золотую сеть, а посреди лба на обруче имел место очень немаленький алмаз.

Короче, дорогая явилась женщина. Золотая. Драгоценная.

Ну, Петр оказался не одинок в своей ошарашенности, все в легком ступоре пребывали, даже Иоанн на минуту замер, застыл. Смотрел на нее, не понимая: кто она? Откуда? Зачем сюда?.. А она на сей эффект явно и рассчитывала, засмеялась, чуть склонила голову и сказала мягко:

— Здравствуй, Предтеча. Я очень давно шла к тебе, трудно шла, сквозь сомнения и страхи, сквозь неверие и боязнь поверить, и вот, наконец, пришла. Спасибо тебе, что дождался меня.

Иоанн ожил и немедленно спросил. Однако вежливо. С уважением.

— Кто ты, госпожа моя? Назови свое имя.

— Имя, данное мне при рождении матерью Мирьям и отцом Аристобулом, несчастным сыном Ирода Великого, потерялось во многих зимах и во многих летах, которые прошли с тех пор, а люди давно называют меня — Иродиадой. Зови и ты так.

Так вот кто она! Жена тетрарха — четвертовластника — Иудеи Ирода Антипы, сына Ирода Великого… Легкость браков здесь всегда поражала Петра. Иродиада замужем за собственным дядей. А он ее увел от своего старшего сводного брата, тоже — ее дяди. Ирода Филиппа первого. Знаменита в истории своей лютой ненавистью к Иоанну Крестителю, который — по евангелистам — без устали обличал ее и ее нового «мужа» в блуде, в разврате. И дообличался в итоге, сложил голову. Буквально…

Вот откуда ощущение опасности, подумал Петр. Все-таки она была здесь, все-таки пришла, а мы ее не просчитывали так, мы предполагали, что все случится заочно, поскольку ни в одном Евангелии ничего нет о ее приходе к Крестителю. И то, что должно случиться, случится позже, много позже. Месяца через два. Иоанн не сказал о ней пока ни одного дурного слова, он ее вообще не упоминал в своих проповедях на Иордане. По проекту «Мессия» все это — впереди. Какого лешего она вообще приперлась сюда? Ведь не креститься же, в самом деле, хочет…

И мгновенно — Иоанну:

«Будь осторожным. Это — опасность. Я чувствую опасность».

И тут же — ответ:

«Откуда опасность, Кифа? Какая опасность? Просто женщина… Ну, блудница, да, грязная, скверная, но всего лишь женщина. Красивая… Я ее прогоню, ей здесь не место».

И опять — Петр:

«Ни в коем случае! Ты веришь мне? Я тебя никогда не обманывал. Будь с ней вежлив, сначала выслушай и только потом — решай. А лучше посоветуйся. Я остаюсь…»

И снова — Иоанн, с усмешкой:

«Спасибо, что остаешься, мне приятно… Я не стану спешить, согласен. Я буду вежлив и выслушаю ее. В конце концов, и блудница имеет право на свое слово…»

— Я знаю о тебе, — сказал Иоанн женщине.

Именно так: «знаю». Кто в Иудее о ней не знал!..

Иоанн вышел из воды и стоял рядом с ней — огромный, мощный, загорелый, мокрый. От него несло холодом реки и чуть-чуть — терпким мужским потом, поскольку работа его — пусть даже и в воде, — была физически утомительной. Конвейерной. Потливой.

А от женщины пахло сладкими благовониями, разнообразием которых была славна и богата Иудея в цивилизованном торговом мире и секрет которых, с сожалением подумал Петр, утерян, исчез в веках. Похоже, вместе с бальзамовыми деревьями, которыми во множестве засадил сад своего дворца в Ерихо, в Иерихоне, дед Иродиады Ирод Великий, отлично соображавший, что именно в его стране приносит прибыль.

— Ты, я слышала, говоришь людям о Царстве Божьем, — ноздри женщины раздулись, словно почувствовав этот мужской запах, и не противным он ей показался, а напротив — привлекательным, звериным, злым, — ты очищаешь людей водой и святым прикосновением от грехов их земных, и дело твое зовется атбала, то есть погружение и очищение. Не может человек, который грешен, помыслы которого нечисты, мечтать о Царстве. Я правильно понимаю?

— Ну-у… в общем, да, — очень осторожно сказал Иоанн.

Петр внимательно слушал женщину и не слышал опасности, а между тем запах болота не исчезал, может, только стал потише, поглуше. Петр легко читал ее мысли, они были просты и незатейливы: ей нравился Иоанн. Она шла — или, точнее, ехала — сюда из обыкновенного любопытства: слышала о Предтече, встречала людей, которые прошли атбалу, чисто по-бабски, — вожжа под хвост попала, — захотела сама увидать этого сумасшедшего, ни на миг, ни на йоту не верила ни в какое Посвящение-Очищение, ни в какое Царство, ни даже в Мессию, обещаемого пророком. А он, пророк, — вон какой оказался!