Мой прекрасный враг

Концерт закончился примерно в пять вечера, но уйти домой так быстро не получилось. Во-первых, мне нужно было переодеться, а во-вторых, из зала студенты выходили медленно, толкались, в маленьких проемах собрались длинные очереди, которые почти не двигались. Где-то у входа завязалась перепалка между двумя парнями, они загородили собой проход, и что удивительно, никто не попытался их разнять, а лучше разогнать. Все это начало действовать на нервы, в зале и без того было душно, не хватало воздуха.

И когда многие ребята уже были на пределе, в толпе разносились отборные трехэтажные нецензурные возмущения, по огромному помещению разлетелся громкий, отчетливый свист. Я оглянулась, замечая, как народ расступается, и с той стороны актового зала, который у нас называли сокращенно БАЗ, шел уверенной львиной походкой Волков. Он буквально за минуту сократил расстояние до нарушителей, решивших устроить скандал прямо у дверей. И именно Кирилл их разогнал – просто вырос между двумя парнями, которые, к слову, были и шире его в плечах, и выше на две головы. Однако он не побоялся их гнева, словно бессмертный воин, ступивший на арену гладиаторов.

Нарушители, конечно, возмущались, но в целом уже через минуту толпа смогла начать покидать шумный БАЗ.

– Молодец, Волков, отдаю должное, – вдруг сказала Тоня, ее губы игриво растянулись в улыбке, а ресницы чуть опустились, словно подруга смутилась собственных слов.

– Ну да. Хотя, если бы тут был Макс, дело бы закончилось не начавшись, – подметила я, вспоминая, как перед Ледовским многие в страхе опускали головы.

– Айс и Волков с разных планет. Но сегодня этот дамский угодник молодец, ничего не скажу.

– А может он молодец каждый день? – хихикнула Оля, ущипнув Тоньку за руку. Та в ответ пискнула.

– Только не говори, что он тебе нравится.

– Не скажу, – ответила Тихонова. – Ведь он тебе нравится. И у вас явно это взаимно.

– Ч-что? – вспыхнула Миронова, ее щечки покрылись алым цветом, будто их припекло солнышко.

– О! Оксана! Пошли, девочки, – технично сменила тему Оля. Я же тихо прыснула. Интересно, когда Тонька признается, что Волков ей реально нравится и что ее останавливает?!

Мы вышли в коридор, где до сих пор толпились студенты, создавая какую-то безумную пробку и духоту. Хотелось скорее оказаться на воздухе или хотя бы открыть окно. Напротив подоконника стояла Оксана в моей одежде. Она держала в руках пластиковую бутылку, в которой уже не было наполовину воды. Заприметив нас, президент кивнула, растерянно поглядывая по сторонам.

Подойдя ближе, мы вместе двинулись к ближайшему туалету, где тоже не обошлось без очереди. Все-таки подобные массовые скопления всегда создают проблемы, люди слишком медленно расходятся.

Выждав молчаливо около десяти минут, когда незнакомые девчонки закончат дела с макияжем и болтовней, я прикрыла дверь, закрывая ее на щеколду. Пока мы меняли одежду, в туалет несколько раз пытались войти, а кое-кто даже нагло дергал ручку и стучал кулаком, требуя открыть.

– Надо скорее выбираться отсюда, пока дверь окончательно не снесли, – недовольно пробурчала Тоня. Я поправила волосы и застегнула последнюю пуговицу на рубашке. Теперь, действительно, можно было следовать к выходу.

– Постой, – Оксана окликнула меня, когда я планировала открыть щеколду. Оглянувшись, я снова заметила, как Молчанова сжимает в руках бутылку, щелкая верхней частью пластика снова и снова. Казалось, в эту минуту президент нервничала.

– Хочешь сказать «спасибо»? – я тепло улыбнулась, не сводя глаз с бутылки. Разве был повод нервничать? Все уже закончилось, теперь красное пятно на ее платье не станет пятном на репутации.

– Не совсем, – она завела руки за спину и подняла голову, однако во взгляде пропала былая уверенность. На сцене Молчанова выглядела иначе, там она будто говорила каждому, что знает себе цену и не позволит нарушить ее планы. Однако сейчас, в этой маленькой мрачной комнатке туалета, президент напоминала мне ребенка, который боялся признаться в содеянной пакости.

– Интригуешь.

– Давайте быстрее, – поторопила Оля. – Там еще полно желающих решить проблему с нуждой и зеркалом.

– Я хотела спросить.

– Прямо здесь?

– Почему ты, несмотря ни на что, решила мне помочь? – выдала Оксана, вводя меня в тупик размышлений.

– О чем ты? Ты не сделала ничего такого, чтобы позволить лицу нашего университета выйти в испорченном наряде на сцену.

– Издеваешься?

– Нет, – я непонимающе пожала плечами.

– Давайте, может, обсудите это в коридоре? – напирала Тоня. В дверь вновь постучали.

– Ты совсем не злишься из-за того видео? – Молчанова выгнула бровь, впиваясь в меня прожигающим взглядом. В груди вспыхнуло, словно туда закинули углей.

– Не может быть, – прошептала я.

Оксана опустила руки, затем кинула бутылку в урну. Она больше не смотрела на меня, но я слышала, как громко вдыхает и выдыхает президент. То видео. Эта фраза полоснула ножом по слуху, возвращая меня в минувшую зиму, в тот день, когда каждый второй на факультете, и не только, едва ли не тыкал пальцем. Неужели… моим врагом была эта девушка?