Мой портфель

– Здесь, Леонид Иванович.

– Скажи, милиция, как ты нас бережешь? Что моя Мария жалуется, где наша Муська рыжая?

– Задание дано, полковник с уполномоченными прочесывают окрестности, соседи оповещены. Муська найдется.

– Найди, найди мне ее, ласковая она, жена любит – мурлычет приятно. За что пьем?

– Милиция всегда за порядок и спокойствие.

– Ну, давай, искусство, хватит наворачивать.

– Час расплаты настал?

– Давай, давай, выдай чего-нибудь, искусство.

– Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.

– А-ха-ха! А ну еще раз.

– Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.

– Владимир, завтра мне перепишешь, я в Совмине скажу. Ну, за сказанное.

Да, разгул расцвета застоя и разгула застолья. Не работали мы, как обычно, но гуляли чрезвычайно. Как никогда не работали, как никогда гуляли. КГБычно – говорил один и ему вторил второй.

Веселье лилось, анекдоты давали второй и третий урожай. А то, что мы выедали, объедали, распродавали страну, мы не знали. Да и что мы там распродавали? Наружу мы не показывались, мы бушевали внутри.

– Не надо ждать вечера, вы в обед ему сыграйте.

– Кому?

– Начальнику. А пусть подавится. А пусть подавится. Прекрасная мысль. Чего ждать праздника?

– Мы хотели для коллектива.

– Значит, так, здесь Москва, да? Вы на десяти стадионах будете танцевать – ничего не будет, ему понравится – все! Никаких отказов. Я ему сказал, они с замом ждут. Виски, сигареты, закусочка, все туда несут из спецбуфета. Ты начнешь.

– У нас программа.

– Он начнет. Хватит ваших лиц в таком количестве. Он уже бурчал: «Кто над нами смеется? Люди какой национальности?». Ему это интересно.

– Так, может, не надо…

– Он-то ничего, другие еще хуже, там будет еще один из ЦК.

– Может, не надо?

– Этому нужно играть после второго стакана. Хохочет, все понимает… Ничего. Все!… Вы здесь сидите. Я приглашу… Федор Иванович, они здесь. Это очень смешно, честное пионерское.

– Что он просит?

– Телефон.

– Там кабелировано?

– Соседний дом имеет. Поставим воздушку временно.

– Дай схему кабелирования… Ладно. Зови.

– Прошу к столу. Сюда, в комнату отдыха. Ребята, входите. Ждите. Я дам сигнал. (Исчезает. Тишина. Он появляется.) Еще минутку. (Шепотом.) Сейчас он по второй. (Исчезает.) Входи.

(Все входят в комнату отдыха. Вскоре оттуда слышен концерт для троих в полной тишине, появляется Федор Иванович с Референтом.)

РЕФЕРЕНТ. Ну они просят отдельный. Без блокиратора.

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Не тянут. Игорь вообще не улыбнулся, я там раза два. Не, не тянут.

РЕФЕРЕНТ. Ну я прошу, ну еще 15 минут.

(Возвращаются. Концерт, смех. Все выходят.)

ФЕДОР ИВАНОВИЧ. Давай письмо. Отдельный… Молодцы, последняя шутка вполне. Я в слезах сидел – молодцы.

Ух, застой! Наш застой.

Видишь, ходьба по дну никого не испугала. А застой… привел к перевороту. Все можем себе простить, но не отставание в физической силе. Очень греет сознание: «Ничего, пусть только полезут, так хряпнем по мозгам». «О! Что там эта маленькая вякает… Так хряпнем!»… Чего там наши чикаются, надо так хряпнуть!

Здесь недоедаем, но там чтоб все было.

Ох, красивые танки. Ну, крейсера, заглядение. ППШ – лучший в мире. Секрет МИГа до сих пор не могут разгадать.

Что Афганистан?! Правильно сделали, они ж на нефти сидят и ничего не понимают. Как же туда не войти.

Наша Чехословакия. Наша Венгрия. Никому не отдадим. Мы не войдем – немцы войдут. Все равно кто-то войдет. Так лучше мы.

Ансамбль песни и пляски на Кубе. Как блокаду Кубы объявили, так мы оттуда все аккордеоны вывезли и ансамбль убрали.

Да, карьера. Те, кто идет вверх, дойдя до конца верха, вширь ползут и получается агрессия. Та же карьера, только вширь. А мы поддерживали, а нам чего, может, оттуда изюм привезут, а оттуда курей. Объедим – дальше поползем.

Если считать, что нижние воруют, а верхние делают карьеру, то это то самое, что нужно для мирового сообщества, тут мы и как раз. Интересы верхов и низов полностью совпадают, верхние дошли до верха и пошли вширь, а нижние идут сзади и стягивают, и грызут, и объедают.

Саранча или мыши, или тараканы и никто не виноват. Все заняты делом. Эти командуют, эти что-то пилят.

Ох застой! Тем и хорош был (или есть), что интересы верхов и низов полностью совпадали.

Интеллигенция верещала: не печатали ихние романы или, черт его знает, пробирок не давали. Самыми смешными были эти очкастые в разгульном блатном лагере. Верещали, протестовали, жалко шептали – не воруй, не убий, не пожелай ближнюю свою. И правильно их в лагеря и психушки. Помешать они не могли, но настроение портили. В общем, отправили их подальше.

Конечно, жить хуже стало, вернее, не хуже, а иначе. Ну, то есть лечить некому, чертить некому. Ну и что? Это ерунда. Дети мрут, люди мрут, ну и что. Гулял, гулял и помер.