Мой пленник, моя жизнь

– В отличие от тебя, я говорю. Но если ты не уберешься подобру-поздорову, то говорить сможешь не скоро.

– Да я тебя… – взвыл детина и кинулся на меня. Да, возможно, после маскарада я проигрывал ему по скорости, зато этот белобрысый не был Эйшем. А значит, не был неприкосновенен.

Я перехватил его, обходя слева. Понимал, что троица спутников стоять не станет, и они оправдали мои ожидания. Напали подло, вчетвером на одного. Только не учли главного – в отличие от них, я был воином. А значит, сильнее и выносливее. И если они еще не лежали лицом в снегу, то лишь потому, что лер Эйш решил отплатить за мое появление на маскараде.

Пригнулся, уходя с линии атаки, и ударил ногой по голени белобрысого. Тот взвыл, а я уже зашел за спину его рыжему спутнику. Схватил за волосы и с силой приложил носом об колоду. Тот так и не поднялся, отплевывая кровь. А я чувствовал себя живым. Впервые за все время плена – живым до кончиков пальцев и способным отплатить своим обидчикам.

Удары сыпались один за другим. Белобрысый быстро пришел в себя.

– Держите его! – скомандовал он сообщникам.

Те попытались… держать. Вот только я лишь на миг замер, чтобы в следующую секунду вывернуться из захвата и столкнуть эту парочку лбами. Они осели рядом с рыжеволосым, а один, кажется, и вовсе потерял сознание. Остался белобрысый. Тот уже оглядывался по сторонам. Надеялся, что кто-то поможет? И зря, потому что во дворе никого больше не было.

– Уйди по-хорошему, – предложил я.

– Разбежался! – взвыл детина и пошел на таран. Не иначе как желал прошибить лбом мою грудную клетку. Я зажал под мышкой его толстую потную шею и придавил так, что тот засипел.

– Что, не нравится? – спросил сурово.

– Пусти!

– Я предлагал тебе угомониться, но разве ты послушал?

Сдавил сильнее, и белобрысый рухнул рядом с товарищами. Какая живописная картина! Я отряхнул руки, одежду и пошел прочь, обернувшись лишь на пороге.

– Еще раз увижу рядом, издохнете, – пообещал всем четверым и скрылся в доме.

Здесь витал запах похлебки и сала. Нита пританцовывала, помешивая еду в кастрюльке. Обернулась, увидела меня и улыбнулась, а затем ее взгляд помрачнел. Она подошла ближе, коснулась прорех на и без того видавшей виды рубахе, вздохнула. Поманила, показывая, будто шьет. Я отрицательно качнул головой, но она настаивала. Пришлось отдать ей рубашку и терпеливо дождаться, когда от дыр останутся только ровные стежки. Вторая же рубашка, новая, лежала в моем чулане. Ее портить было жаль.

– Спасибо. – Я принял у мастерицы работу.

Начали собираться рабы на обед, но ни белобрысого, ни его товарищей не было. После обеда все разбрелись кто куда. Я же вернулся на привычное место – во двор. На открытом воздухе дышалось легче, а в помещении напоминали о себе раны, и сегодняшние в том числе. Так и сидел на поваленной колоде, глядя на хмурое сизое небо, пока не различил хруст снега под легкими шагами. Обернулся. Ко мне приближалась Эмми.

– Здравствуй, – шепнула тихо, оглядываясь по сторонам. Она выглядела расстроенной. Обидел кто?

– Здравствуй, – ответил я.

– Как самочувствие?

А сама в глаза не смотрит.

– Отлично. Как прогулка?

– Да как сказать…

Она с горечью вздохнула, а затем вдруг перехватила меня за запястье:

– Эри, ты что, подрался?

Точно, сбил костяшки, когда расправлялся с белобрысым. Ничего от нее не скроешь.

– Так, мелочи. – Я попытался отнять руку, но по коже уже пробежала знакомая теплая магия. Эмми зашептала заклинания, и ссадины затянулись на глазах.

– И за что хоть сражался? – улыбнулась она грустно.

– За жизнь. – Я пожал плечами. – Как и каждый раз в вашей стране. А если серьезно, Шиан оставил меня главным, и другим рабам это не понравилось. Пришлось доказать им, как они не правы.

– А ты и радуешься?

Кажется, Амелинда разглядела нечто такое в моем лице, что рассказало ей слишком много. Больше, чем я бы хотел.

– Да уж, не грущу, – улыбнулся в ответ. – Хорошо с кем-то подраться, когда не мешают печати.

– Печати… – Она снова вздохнула. – Эри, я была сегодня в городе. Хотела узнать, можно ли как-то снять магическую печать. И… маги говорят, что способа нет.

– Маги всегда что-то говорят. – Я почувствовал, как ледяная игла впилась в сердце.

– Зачем тому старику мне лгать? Он сказал, что способ утерян.

– Но он был! – Мне так не хотелось признавать очевидное.

– Был. Столетия назад, когда эта магия еще применялась. Она давным-давно запрещена.

Запрещена, да? Я готов был лишиться руки, лишь бы мерзкая печать никогда о себе не напоминала. Но боялся, это не поможет, иначе бы давно решился. Что ж, стоит выразить нижайшую благодарность королю Илверту – ради меня он наплевал на магические запреты. Если… когда я до него доберусь, то оставлю такую же на нем, и пусть где-нибудь в Изельгарде выносит горшки.

– Эри? – Амелинда встревоженно вглядывалась в мое лицо.

– Все хорошо, – как всегда, солгал я. – Ничего нового. Но я не сдамся.

Она отвела взгляд. Постояла пару мгновений в задумчивости, а затем сказала:

– Послушай, Эрвинг, завтра ты мне понадобишься, поэтому не планируй никаких дел.