Мой пленник, моя жизнь

Следующие недели превратились в смесь бесконечных совещаний, фарса и желания снести королевский дворец с лица земли. Король требовал начать военные действия немедленно. Я был бы не против, но любая операция требовала тщательной подготовки. И после бесконечных обсуждений с Осмондом мы с Вейсом возвращались в особняк, раскладывали карты и пытались наметить линию действий. Один раз пришлось полностью ее сменить – из Литонии пришло донесение, что Илверт через провидцев выяснил, где мы собираемся ударить. Я тут же набросал еще три разных варианта. Да, не таких выгодных, но способных запутать кого угодно. Все эти дни держался подальше от людей. Старые знакомые, прослышав о моем возвращении, не торопились наносить визиты, пока не поняли – в опале я или снова пользуюсь доверием короля. Во дворце все время чувствовал, как сверлят взглядами спину, но подходить никто не решался, и меня это устраивало. Вейс только смеялся.

– Ты бы видел себя со стороны, брат! – как-то сказал он. – Я бы тоже не подошел. Тебя теперь можно одного выпускать против литонской армии, и она обратится в бегство.

– Не вижу ничего веселого, – ответил я сквозь зубы.

– Конечно, потому что не можешь на себя взглянуть, когда с остервенением чертишь линии на карте. Так и карт не напасешься.

Я огрызался – больше для вида, и снова брался за дело, чтобы утром доставить королю результат своих трудов. Каждая из таких встреч походила на танцы на минном поле. Осмонд вел себя благодушно, но я-то понимал: один неверный шаг – и мне конец. Поэтому из дворца выходил мокрым как мышь и усталым до бесконечности.

В это утро мы снова собрались в королевском кабинете: я, его величество, Вейс и три военачальника, которые со мной должны были вести армию в бой. Обсуждение наступательной операции кипело несколько часов, прежде чем мы пришли к окончательному решению.

– Что ж, – Осмонд положил конец спорам, – остановимся на этом плане. А теперь, дэи, оставьте меня с полковником Аттеусом.

Наши собеседники попрощались и вышли. А я уже напрягся – разговор грозил стать не из легких.

– Полковник, – начал король, – завтра вечером состоится прием в честь твоего благополучного возвращения из плена.

– Ваше величество… – вмешался было я.

– Не спорь! Здесь соберется цвет знати Изельгарда, и ты будешь общаться с ним без склок и скандалов. Я ясно выразился?

– Предельно, ваше величество. – Я склонил голову.

– Во время приема мы объявим войну Литонии. И хочу, чтобы ты обратился к людям – своим войскам, простому народу. Ты умеешь вести за собой, Аттеус. В этом тебе не откажешь. Поэтому подумай, что им пообещать и как поднять на бой. Это ведь твоя битва, от ее итогов зависит слишком многое.

Например, моя жизнь. И любовь.

– Ваше величество, есть то, что может воодушевить как наш народ, так и жителей Литонии, – поднял я тему, которую не хотел обсуждать в чужом присутствии. – Простите мою дерзость, но это действительно необходимо.

– Что ты имеешь в виду, полковник? – Осмонд глядел на меня из-под насупленных бровей.

– Одно дело, если литонцы будут воспринимать нас как завоевателей. И совсем другое – если как освободителей. В Литонии есть язва, которая пожирает ее, – это рабство. И, поверьте, условия, в которых содержат рабов, не поддаются описанию. Если мы изначально своим лозунгом провозгласим освобождение народа от рабства, то у нас появится куда больше сторонников в самой Литонии.

Король надолго замолчал, глядя куда-то сквозь меня. Он сидел, опустив подбородок на скрещенные пальцы рук, и думал. И когда я уже решил, что не согласится, ответил:

– Ты прав, Аттеус. Тем более в Изельгарде рабство было искоренено еще моим дедом. Поэтому я поддерживаю твое решение. Завтра огласишь об этом войскам и жителям столицы.

– Благодарю за доверие, ваше величество, – поклонился я.

– Ступай. Завтра будет непростой день.

Да уж, непростой. Придется взглянуть в глаза всем тем, кто называл себя друзьями – и отвернулся. И перетерпеть пересуды за спиной. Но я знал, что делал. И знал, на что шел. Поэтому отступать не собирался. Война? Будет Литонии война. И я добьюсь своего – верну Эмми и навсегда уничтожу рабство.

Был еще один вопрос, который хотел решить до того, как снова отправлюсь в Литонию. Поэтому после разговора с королем заперся в кабинете с Вейсом, подальше от ушей прислуги.

– Мне нужна будет твоя помощь, – сказал ему.

– Говори, что нужно сделать, – тут же откликнулся он.

– Хочу избавиться от клейма.

Вейс уставился на меня, как на сумасшедшего.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался он.

– Выжечь с кожи.

– А ну, дай взглянуть.

Я снял рубашку. Буква Э на предплечье конечно же так никуда и не делась.

– А чем мешает-то? – спросил Вейс. – Все-таки первая буква твоего имени. Есть ли смысл уродовать руку?

Первая буква…

– А ты прав. – У меня мелькнула интересная мысль. – Но твоя помощь все равно понадобится.

Да, можно уничтожить клеймо Эйшей. Вот только разве получится стереть память? Увы, это невозможно.

Глава 5

Эрвинг