Мои питомцы и другие звери

В те годы, о которых идет речь, в институте все шире развертывались исследования по изучению мозга рептилий. Работа эта была затруднена по причине вполне объективных условий. Как известно, в нашей стране не водятся ни крокодилы, ни крупные змеи, не заплывают в наши воды огромные морские черепахи, а у маленьких ящерок или степных черепах мозг размером даже не с гулькин нос, а гораздо меньше. Единственной нашей крупной рептилией был серый варан — обитатель юга среднеазиатских пустынь и предгорий. Забегая вперед, скажу, что в крупной лобастой голове варана мозгов оказалось на удивление мало, но тогда я об этом еще не догадывался. Мне хотелось облагодетельствовать прекрасного ученого и обаятельную женщину М. Г. Белехову, раздобыв для нее этих рептилий.

Конечно, проще всего было бы поехать в Туркмению и самому наловить варанов, но на это ушло бы месяца полтора, а то и два, да и институту такая поездка обошлась бы в копеечку. Поэтому я попробовал получить рептилий через Зооцентр, и после длительной переписки дело наконец сдвинулось с мертвой точки: в конце октября мы получили первые пять ящиков с варанами. Теперь, чтобы не потерять доверия, мне нужно было добиться срочной оплаты приобретения через один из зоомагазинов Ленинграда.

Тем, кому приходилось работать в научно-исследовательских институтах, нет нужды объяснять, что представляют собой отделы снабжения. С самой точной характеристикой их деятельности я познакомился в Новосибирском филиале АН СССР. На доске объявлений одного из его институтов красовался такой плакат:

«ВСЕ МОЖНО ПРОСВЕРЛИТЬ, КРОМЕ ОТДЕЛА СНАБЖЕНИЯ!»

Точнее не скажешь! Поэтому-то добывать редкостных животных, налаживать связи с поставщиками приходилось самим, и, только хорошо отработав способ их приобретения и доставки, можно было переложить эти функции на отдел снабжения. А до той поры, чтобы не испортить отношения с поставщиками, даже оплату счета доверять отделу снабжения было рискованно.

Как мне ни была неприятна встреча с Ковальчиковым, переложить разговор о срочной оплате варанов на чьи-нибудь плечи я не мог. Счет на оплату варанов пришлось нести самому. К счастью, дело происходило в тот короткий период, когда наши отношения чуть-чуть наладились. Взяв у меня счет, Николай Александрович тщательно изучил бумагу, с помощью счетов перемножил стоимость одного варана на пять, то есть на число полученных животных, попросил расшифровать все визы и подписи, проверил, нет ли чего-нибудь на обратной стороне бумаги, что-то попыхтел себе под нос и, неторопливо выводя свою длинную фамилию, посетовал:

— Эх, доктор, доктор! Всегда с вами так. Неужели нельзя было купить их загодя, а вам как назло приспичило сделать покупку перед самыми праздниками. — И, возвращая мне счет, добавил: — Впрочем, не забудьте пригласить на шашлыки!

Отправляясь на прием к Ковальчикову, я не рассчитывал услышать от него что-либо достойное внимания, поэтому все его реплики пропустил мимо ушей. Понять логику нашего хозяйственника все равно невозможно, да я никогда и не пытался. И одному Богу известно, почему специально пойманных по нашей просьбе зверей мне не следовало оплачивать перед праздниками. Я не любитель подобных загадок. Смысл его слов до меня не дошел и не заинтересовал. Однако через неделю все выяснилось. Во время праздничного «товарищеского ужина», как назывались тогда подобные мероприятия, которые происходили одновременно во всем институте, но проводились отдельно в каждой лаборатории, к нам «на огонек» заглянул директор института академик Е. М. Крепе и, первым делом внимательно оглядев праздничный стол, спросил:

— Борис Федорович, а где же шашлыки?

— Какие шашлыки? — искренне удивился я.

— Как какие? — в свою очередь изумился Крепе. — Ковальчиков успел мне доложить, что ты перед праздником закупил целое стадо баранов.

Оказывается, наш хозяйственный директор не умеет толком читать предъявленные ему на подпись документы.