Мой парень - псих

Я писала эти письма в надежде помочь тебе найти завершение твоей истории — подобное тому, которое я отыскала для себя через случайный секс после смерти Томми. Тебе следует знать, что всю эту интригу с посредничеством я начала только после того, как окончательно убедилась, что Никки не согласится поговорить с тобой ни при каких обстоятельствах. Ты, возможно, никогда не сможешь простить меня, но хочу, чтобы ты знал: я делала все это с наилучшими намерениями — и я по-прежнему люблю тебя, хоть и таким вот ненормальным образом.

Мне не хватает тебя, Пэт. Очень. Можем мы хотя бы остаться друзьями?

Тиффани

Ага!

Дочитав последнее письмо от Тиффани, Дэнни вздыхает, чешет кудрявую голову и долго смотрит в окно моей спальни. Я хочу услышать его мнение, потому что он единственный, у кого нет сильного предубеждения против Тиффани. Все остальные явно настроены против нее, даже Клифф.

— Ну? — наконец подаю голос с кровати. Я сижу, прислонившись спиной к изголовью, а загипсованная нога покоится на нескольких подушках. — Что мне делать, по-твоему?

Дэнни садится, открывает коробку с лудо и достает расписную доску и фишки — мамин подарок на мой день рождения.

— Я сегодня, пожалуй, красные возьму. А ты каким цветом будешь играть?

Я выбираю голубые, и мы кладем доску на столик, который мама поставила в моей комнате после того, как я сломал ногу. Мы обязательно играем в лудо, когда ко мне приходит Дэнни. Ясно, что он не собирается обсуждать Тиффани. Может быть, считает, что я должен принять решение без подсказки, а может, ему просто не терпится начать партию. Другого такого любителя лудо, пожалуй, в целом мире не сыщешь. Всякий раз, когда фишка Дэнни становится рядом с моей и я возвращаюсь на исходную позицию, он наставляет на меня палец и радостно вопит:

— Ага!

А я смеюсь до слез оттого, что он так серьезно относится к лудо.

Хотя оно мне нравится гораздо меньше, чем другу, а тот упорно не отвечает на вопросы про Тиффани, я ужасно рад, что он снова появился в моей жизни.

Мы проводим за лудо целые часы. Дни идут, и на моем счету уже 32 победы и 203 поражения. Дэнни первоклассно играет, я не видел другого такого же мастера кидать кости. Если он говорит: «Папочке нужны две шестерки», можно не сомневаться в результате броска. Уж если папочке что-то нужно, Дэнни это обеспечит.

Между слоисто-дождевыми облаками

Через неделю после снятия гипса я стою на пешеходном мостике в Найтс-парке, опираюсь на перила и смотрю вниз, на пруд, который мог бы обойти меньше чем за пять минут. Вода покрыта тонкой коркой льда, и я вдруг думаю, а не бросить ли камень, — ну вот откуда такая мысль, тем более что и камней-то у меня нет. Но все равно до жути хочется пробить камнем лед, доказав, что он хрупок и непостоянен, увидеть, как черная вода выплескивается из дыры, которую я проделал собственными руками.

Раздумываю о больших золотых рыбах, которыми заселяют пруд, чтобы старикам было кого подкармливать весной, а детям — ловить летом. Эта рыба затаилась на дне пруда. Или она еще только закапывается в ил? А может, ждет, пока пруд не замерзнет целиком?

Я как Холден Колфилд, который размышляет об утках, только мне уже тридцать пять, а Холден был подростком. Может, из-за травмы я вернулся в подростковое состояние?

Вот залезть бы на перила и спрыгнуть с моста, который всего десять ярдов в длину и в трех футах от воды. Разбить ногами лед, уйти под воду, в самую глубину, зарыться в ил, уснуть на долгие месяцы и забыть обо всем, что я сейчас помню и знаю. Лучше бы память вообще не возвращалась — тогда бы у меня все еще оставалась призрачная надежда, за которую можно цепляться; хотя бы образ Никки, заставляющий жить дальше.

Наконец я поднимаю взгляд на футбольное поле и вижу Тиффани. Как и предполагал Клифф, она все-таки приняла мое предложение встретиться. Издалека кажется, что она всего два дюйма ростом. На ней желтая лыжная шапочка и белое пальто почти до колена, и она похожа на бескрылого ангела, который все растет и растет. Я смотрю, как она проходит мимо качелей и просторной беседки со столиками для пикника. Смотрю, как Тиффани идет вдоль воды, и вот она уже набрала свой обычный рост, то есть пять с чем-то футов.

Когда она вступает на мостик, я сразу перевожу взгляд обратно на лед.

Тиффани останавливается рядом, так что ее рука почти касается моей. Боковым зрением я вижу, что она тоже смотрит на тонкий лед, — интересно, может, и ей хочется кидать камни?

Мы долго стоим так — с час, наверное — и не произносим ни слова.

Очень холодно — я уже не чувствую ни носа, ни ушей.

— Почему ты не пришла ко мне на день рождения? — спрашиваю наконец, не глядя на Тиффани. Глупый вопрос, но другого почему-то не придумать, тем более что я не видел Тиффани уже много недель — с самого Рождества. — Мама сказала, что приглашала тебя.

Тиффани долго молчит.

— Ну, я же писала: твой брат пригрозил убить меня, если попытаюсь к тебе подойти. А потом Ронни приходил, накануне твоего дня рождения, запретил там появляться. Он жалеет, что вообще нас познакомил.