Мой парень - псих

И я выкладываю ей всю историю, от начала до конца, не забыв упомянуть, что сын этого здоровяка теперь не выходит у меня из мыслей. До сих пор перед глазами стоит эта картинка: мальчишка цепляется за отцовскую ногу, хочет спрятаться, всхлипывает, явно боится. Еще я рассказываю ей про свой сон — тот, в котором Никки прибегает на помощь фанату «Джайентс».

— Ну и что? — говорит Тиффани, когда я заканчиваю.

— Что — ну и что?

— Я не понимаю, чего ты так расстроился?

Секунду кажется, что Тиффани разыгрывает меня, но она продолжает сидеть с абсолютно невозмутимым видом.

— Я расстроился, потому что знаю, как рассердится Никки, когда я расскажу о случившемся. Я расстроился, потому что не оправдал собственных надежд и время порознь обязательно увеличится, Господь не захочет подвергать Никки опасности, пока я не научусь лучше себя контролировать, ведь Никки — пацифистка, как Иисус, она всегда была против того, чтобы я ходил на футбольные матчи, где всегда столько беспорядков, и еще я не хочу, чтобы меня вернули в психушку, и, видит бог, мне ужасно не хватает Никки, это так больно и…

— На хер Никки, — перебивает меня Тиффани и подносит ко рту очередную ложку хлопьев с изюмом.

Смотрю на нее во все глаза.

Она жует как ни в чем не бывало.

Проглатывает.

— Прости, что? — переспрашиваю я.

— По мне, так этот фанат «Джайентс» — просто полный урод, впрочем, как твой брат и твой дружок Скотт. Ты не лез в драку. Ты только защищался. И если Никки это не устраивает, если она не способна поддержать тебя, когда ты подавлен, то пусть она идет на хер.

— Не смей так говорить о моей жене! — Я отчетливо слышу ярость в своем голосе.

Тиффани скептически закатывает глаза.

— Я никому из моих друзей не позволю так отзываться о моей жене.

— Жена, значит?

— Да, Никки — моя жена.

— Твоя жена Никки ни разу о тебе не вспомнила, пока ты парился в психушке. Вот скажи мне, Пэт, почему ты сидишь здесь не со своей женой Никки? Почему ты ешь эти гребаные хлопья со мной? Только и думаешь, как бы угодить своей Никки, а твоя драгоценная женушка между тем плевать на тебя хотела. Где она? Чем сейчас занимается? Ты правда веришь, что она вообще о тебе помнит?

Я настолько потрясен, что ни слова не могу сказать.

— На хер Никки, Пэт. На хер! НА ХЕР НИККИ! — Тиффани бьет ладонями по столу, отчего миска с хлопьями подпрыгивает. — Забудь про Никки. Нет ее. Ты что, все еще не понял?

Официантка подходит к нашему столику. Уперев руки в бока и поджав губы, пялится на меня. Переводит взгляд на Тиффани.

— Эй, ты, любительница крепких словечек! — говорит официантка.

Я оборачиваюсь: все остальные посетители смотрят на мою разошедшуюся спутницу.

— Здесь тебе не кабак, понятно?

Тиффани поднимает глаза на официантку, встряхивает головой:

— Знаешь что? Иди-ка ты тоже на хер!

Тиффани широкими шагами пересекает всю закусочную и выходит на улицу.

— Я просто свою работу делаю! — восклицает официантка. — Господи, что же это такое?!

— Извините. — Я протягиваю ей все свои деньги — двадцатидолларовую купюру, которую дала мама, когда я сказал, что хочу сводить Тиффани поесть хлопьев с изюмом.

Я просил сорок, но мама сказала, что нельзя давать официантке сорок долларов, если еда стоит всего пять, хоть я и объяснил все про щедрые чаевые, чему, как вы знаете, научился от Никки.

— Спасибо, приятель, — говорит официантка. — Но лучше бы тебе пойти следом за своей кралей.

— Она мне не краля, — возражаю я. — Она просто друг.

— Да без разницы.

На крыльце Тиффани нет.

Поворачиваю голову и вижу, как она бежит по улице прочь от меня.

Догоняю и спрашиваю, что случилось.

Она не отвечает; просто бежит себе дальше.

Так, бок о бок, мы прибегаем в Коллинзвуд, к самому дому ее родителей, за которым Тиффани исчезает, не сказав ни слова на прощание.

Ненаписанная развязка

Вечером я берусь за книгу Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком». Никки всегда считала этот роман очень значимым. «Каждая девушка просто обязана прочесть „Под стеклянным колпаком“», — говорила она. И я попросил маму взять эту книгу в библиотеке — в основном потому, что хочу разобраться в женщинах, чтобы лучше понимать чувства Никки и всякое такое.

Обложка в точности как у дамского романа; над названием бутоном вниз нарисована засушенная роза.

На первой странице Плат упоминает про казнь Розенбергов, и сразу становится понятно, что чтение предстоит угнетающее: как бывший учитель истории, я знаю, что в «Красной угрозе» не было ничего веселого, да и в маккартизме тоже. Вскоре после упоминания Розенбергов рассказчица пускается в рассуждения о трупах и даже видит за завтраком полуразложившуюся голову мертвеца.

Главная героиня, Эстер, выиграла хорошую стажировку в нью-йоркском журнале, однако у нее депрессия. Знакомясь с мужчинами, она представляется вымышленными именами. У нее вроде как есть парень по имени Бадди, однако он ужасно с ней обращается и убеждает ее, что она должна рожать детей и быть домохозяйкой, а вовсе не писательницей, как ей хочется.