Мои палачи

В нос забирается запах шампуня, свежесть и цитрус вперемешку с сигаретным дымом. Ощущаю твердые бугры мышц под тонкой тканью футболки, и не верю, что это тело два раза было моим, а он свидетель моего оргазма.

- Господи! - кричит Олли. - Несчастные дети, как угораздило?! Андрей, брось ты это мясо!

- Ни за что. Сам умру, но мясо твое не брошу. Юля, не ушиблась? - в вопросе сквозит сарказм. - Мягкий я?

Замечаю, что в вытянутых вперед руках он держит уцелевшее блюдо. Опираюсь на его спину. Меня тут же больно подхватывают подмышки и рывком ставят на ноги.

- Мама, мы на ужин не останемся, - Артур, как на кукле, поправляет на мне одежду.

- То есть?

- Они боятся потолстеть, подсчитывают БЖУ, - Андрей, кряхтя, поднимается. - А наш ужин зашкаливает норму.

Он идёт к столу.

- Ты с ума сошел, Артур, - Олли тянет его за пуловер, - идите садитесь.

- Моей жене нехорошо, - Артур берет меня под руку. - Мы поедем.

- Твоей жене, - она окидывает меня кратким, убийственным взглядом, - надо выпить таблетку. Или поесть, наконец, нормально. Тогда и плохо не будет.

- Мам...

- Артур, ничего не слышу, - она подталкивает его в спину. - Ты у нас сколько не был? Сказано - за стол, не зли меня. Я за салатами.

Артур матерится себе под нос. На ухо мне шепчет:

- Она не отстанет. Двадцать минут посидим, ладно?

Хмыкаю.

Ни черта не ладно. Пятничные посиделки затягиваются на километры времени, Олли обязана обсудить все, что случилось за неделю. Политика, общество, и что в этот раз на Землю точно упадет астероид.

Таблоиды твердят об этом каждый месяц.

- Я не пойду. Даже на минуту, - дёргаюсь, завидев накрытый стол. - Отпусти. Я звоню в такси.

- Родная, перестань, - он устало вздыхает. - Мы начали заново. И скандалом ты ничего не добьешься. Или хочешь всей семье доложить? Хочешь?

- Ты почему такой гандон? - толкаю его в грудь.

- Милая, - он оглядывается на кухню. Перехватывает мои пальцы и сжимает до хруста. - Я тебя прошу. Приди в себя. Дома поговорим.

Он тащит меня вперед. Бесполезно упираюсь, капроновые носки скользят, и я по-глупому качусь за ним. Гладкий светлый пол с подогревом - огромная скворода на огне, на часах над камином восемь вечера - в аду начинается бал.

- Сядь, - Артур двигает стул. С силой давит мне на плечи, заставляя подчиниться.

- На улице ливень! - из холла доносится крик Марины. - Алан, может, машину в гараж загнать?

От звуков его имени вздрагиваю.

Он как раз садится напротив. Слушает отца и смеётся, слегка запрокинув голову. Ловит мой взгляд. Улыбается. Зубы белые, как у рекламных моделей, на подбородке ямочка.

- Как дела? - спрашивает через стол, не дождавшись ответной улыбки.

- Твоими молитвами, - цедит Артур, пристраиваясь рядом.

Он смотрит на Артура, лицо словно гипсовый слепок нечитаемое, но улыбаться перестает.

- Алан, машину не будем загонять?

Его шею обивает рука Марины, скользит к воротничку поло, поправляет. Так нарочито, поднимаю глаза.

Заметила. Что я открыто пялюсь на ее мужа.

А я не он, эмоции скрываю с трудом. Самый старший, самый умный и, наверное, даже самый красивый, либо все дело в мужской притягательности, которая с возрастом раскрывается сильнее.

Такой хороший.

И такой гадкий.

Отвожу взгляд. По правую сторону от него рассаживаются Настя с Андреем. С салатами возвращается Олли.

- Всем приятного аппетита, - желает глава семьи.

Аминь.

- Держи, - Артур сует мне вилку. - Вон там, похоже, запеченая рыба, как раз для тебя. Положить?

- Ой, погодите, а что с салатом? - поражается Олли. - Кто тайком на кухне ел?

Смотрю в пустую тарелку. Они оба сидят напротив, и кожа горит от взглядов. Вокруг слишком громко звенит посуда и разговоры, и свет очень яркий, я как под прожектором.

Вилка валится из рук. Медленно сползаю со стула. Шарю по полу. Свисающая скатерть заманчивая, хочется залезть туда и переседеть этот фарс.

Семейный ужин.

Кого они обманывают.

Не могу отделаться от чувства, что под столешницей заложена бомба. И стоит мне открыть рот, она сразу взорвётся.

Всех нас закидает осколками.

Нахожу вилку. Зубчиками веду по полу, повторяя мелкие линии в рисунке.

Артур наклоняется. Шипит:

- Прекрати. Живо вставай.

За воротник блузки, как котенка за шкирку, он тянет меня наверх, и я в какую-то секунду вижу себя со стороны, мною вертят, как вздумается, так быть не должно, хватит.

- Марина, - резко обрываю беседу о прелестях блюд. - А где твой папа?

- Дома, - Марина в удивлении сводит брови. - А что?

Смотрю на Алана. Он пьет вино, изучает меня поверх бокала. Я сейчас нарываюсь, но они сами виноваты, и, чтобы не передумать, тараторю.

- Ты сказала, он повышение получил. Когда собирается обмывать? - сажусь удобнее, некультурно ставлю локти на стол, - такой прекрасный повод. Он ведь по званию старше вас Вагиз, вы, кажется, генерал-майор? А папа Марины теперь важная шишка. Наверное, влегкую может нагадить по службе? Ну, пусть не вам, но сыновьям вашим, да? Если бы Алан Марину обижал.

- Юля, ты что несёшь? - возмущается Олли. - Алан не обижает Марину.

- Да-да. Мы же просто болтаем.

- Не слишком удачная тема.