Мой новый мир-2

— Пойдемте в помещение, — сказал я Сивцову. — Где у вас профессор?

— Пойдемте, милорд, — сказал он, забирая у Анны радиостанцию. — Позвольте поухаживать, тем более за соотечественницей. Мы уже и забыли, когда видели женщин.

Нас привели во что-то вроде столовой, куда быстро собрались все члены экспедиции, за исключением тех, кто уехал на БТРе осматривать ловушки. Пока готовили чай, Анна раскрыла чемоданчик радиостанции, подсоединила антенну и вышла на связь с мужем.

— Сделай погромче, — сказал я. — Пусть слушают все.

— Хотите узнать, откуда летят зверюшки? — спросил Григорьев.

— Да, профессор, — ответил я. — Есть такое желание. Мне не очень интересно узнать причину этого нашествия, важно то, сколько оно еще продлиться.

— Мы в последнее время совсем не видели летающих тварей, — сказал он. — И в ловушки их стало попадать намного меньше. Может быть, заканчивается лет?

— Возможно, — сказал я. — Но причина может быть в том, что мы производим интенсивный отстрел тварей по всему северу.

— Если вы уничтожите эти формы жизни, будет жалко, — сказал Григорьев. — Они уникальны.

— Меня, уважаемый Илья Борисович, эти формы с их уникальностью уже достали! — ответил я. — Они уничтожили не одну сотню тысяч моих соотечественников и уничтожат еще больше! Не у нас, а у наших соседей. Вот когда мы их будем добивать на чужой территории, тогда посмотрим, может быть, кому-нибудь и оставим жизнь. Когда их мало и питаются рыбой, они никому не мешают, хотя иметь таких соседей все равно неприятно. Уникальность это еще не основание для сохранения. Чикатило тоже был по-своему уникален.

— Было бы неплохо, если бы вы их продали нам, — сказал он. — Не всех, конечно, а хотя бы несколько особей разных видов. Мы сами, к сожалению, не имеем с собой необходимого оборудования.

— Видим отдельных тварей, — раздался из динамика голос Николая. — Но их очень мало и все летят гораздо ниже. Пока заметили только троих. Высота полета примерно пятьсот, направление — с севера на юг в сторону берега. Острова сначала исчезли, а теперь опять появились и число их растет. Но пока они совсем небольшие. Фактически это не столько острова, сколько рифы. Опускаюсь до трех тысяч.

— Похоже, что под водой расположен горный хребет, — сказал Григорьев. — А может быть, и целая горная система. Отсюда и обилие мелей и островов на большом удалении от береговой черты.

— Видим много островов, — сказал Николай. — Их буквально сотни! И это уже не голые скалы: на многих есть растительность. Есть и твари, хотя я бы не сказал, что их много. Интересно… Я опущусь еще ниже.

— Что вы увидели? — спросил я, не называя его по имени.

— Часть растительности возле самого берега изменила цвет. Фактически она уже в морской воде. Похоже, что эти острова погружаются в воду. Вижу три больших острова… Нет, дальше они сливаются в один. На нем гораздо больше зелени и тварей. Так, увидел парочку довольно крупных тварей. Сейчас наберу высоту и постараюсь оценить размеры суши.

Минут десять динамик молчал, потом Николай опять заговорил.

— Остров очень большой. На глаз его площадь составит двести-триста квадратных километров. Дальше опять тянутся мелкие островки.

— Как далеко тянется побережье? — спросил меня Григорьев.

— Около трех тысяч километров, — ответил я. — Фактически у нас не материк, а очень большой остров. — Я понял, к чему ваш вопрос. Если твари кишат по всему северу, скорее всего, такие же острова тянутся с запада на восток вдоль всего побережья.

— Очень необычный рельеф, — сказал профессор. — Я ничего подобного у нас не припомню.

— Могу дать объяснение, — мрачно сказал я. — Несколько тысяч лет назад Бог поднял для нас из океанских вод наш остров и сделал его таким, какой он сейчас. Это полностью объясняет разницу его флоры и фауны с соседними землями.

— За тысячи лет, учитывая узость проливов… — возразил кто-то из ученых.

— Нам было обещано, что тварям сюда хода не будет, — перебил я его. — Это один из постулатов религии. Пока все жители следуют заветам… Но это неважно. Мне пришла в голову мысль, что все эти окружающие наш материк мели и острова — это приподнятый участок океанского дна, служащий основой для самого материка. Интересно, насколько изменилась береговая линия севера за последние тридцать лет?

— Хотите сказать, что материк тоже медленно погружается? — спросил профессор. — А какой рельеф на юге?

— Тоже множество островов, но более крупных, — ответил я. — Там больше глубины, поэтому почти нет мелей и камней, препятствующих судоходству на севере.

— Уже пять минут летим над чистой водой, — передал Николай. — Не видно никаких признаков суши.

— Возвращайтесь, — приказал я. — Вы свое дело сделали. Профессор, вы не можете определить, погружается наш берег в воду или нет?

— Трудно сказать, — ответил он. — Раз всего за тридцать лет сюда прилетело столько живности, суша опускалась относительно быстро. Нашествие тварей усилилось в последние годы?

— Да, примерно в последние пять лет.