Мой нежный граф

— Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Брент. Как плохо и одиноко мне было последние десять недель? Какой раздавленной я себя чувствовала, когда собственный муж безжалостно выгнал меня из дому? Как отчаянно мне хотелось почувствовать вокруг себя твои руки и насладиться вкусом твоих губ с того вечера, когда ты так благородно спас меня от французского чудовища? Хочешь услышать, как мне не хватало тебя и моей дочери, как больно было проводить Рождество одной, без семьи? Или как я потрясена и зла, что Альберт Маркэм — родной дядя моего мужа, а ты, мой дорогой, утаил от меня эту несущественную деталь? — Она сощурилась и поджала губы. — Все это так и даже хуже, сударь, однако мне кажется, что вы хотите услышать нечто иное.

Брент ошеломленно наблюдал за ней, с каждой секундой все больше теряясь и нервничая. Она ведет себя не так, как он ожидал? А чего он хотел? Неужели ему хватило наглости предположить, что она бросится к нему в объятия и попросится обратно домой? Если такая мысль хоть на секунду мелькнула в его голове, его разум, как видно, помутился. Кэролайн никогда этого не сделает. По крайней мере, не раньше, чем собьет с него спесь своим острым язычком. Да и любит ли она его вообще? Он был так уверен в этом, а между тем Джейн ни словом не обмолвилась о ее любви к нему. И потом, всегда оставалась вероятность, что даже если она любила его когда-то, то за последние несколько недель навсегда утратила это чувство.

Однако прошлое не в счет. Кэролайн здесь, в их спальне, и, глядя на нее, стоявшую всего в нескольких футах, он понял, что сейчас не время для словесных перепалок. Сейчас он должен уступить и полностью раскрыться перед Кэролайн. С того дня, как они поженились, он был во многом несправедлив к ней, и, даже если теперь она вернулась, чтобы пронзить его сердце отравленным клинком, он должен это узнать.

На лбу Брента выступил пот, сердце быстро и тяжело заколотилось в груди, и в этот миг он понял, что ему еще никогда в жизни не было так страшно.

— Мне нужно услышать, что ты тоже меня любишь, Кэролайн, — глухим шепотом признался он.

Кэролайн, как ему показалось, еще много долгих часов молча смотрела ему в глаза, не шевелясь. Потом, едва слышно вздохнув, опустила ресницы и начала расстегивать накидку.

— Полагаю, поскольку ты мужчина, любовь, которую я питала с самого начала, была для тебя закрыта. Ты отмахивался от нее, когда она тебя путала, и не обращал на нее внимания, когда это было тебе удобно. Я прощаю тебя, потому что с природой ничего не поделаешь, а мужчины, как правило, открываются любви гораздо неохотнее женщин, особенно когда она расцветает у них под самым носом и они ума не могут приложить, что с ней делать.

Кэролайн бросила на мужа быстрый взгляд и, глядя в пол, медленно прошлась по комнате.

— В отличие от тебя, я точно знаю, когда начала любить тебя, Брент, и это случилось в день нашей свадьбы. Ты совсем меня не знал, но с искренним интересом расспрашивал о моей семье, переживал за меня, когда я пришла в твой пустой дом всего с парой чемоданов. Ты приготовил чудесную комнату для меня, жены, которую тебе навязал хитрый тесть. А когда я не захотела тебя физически, ты не ударил меня, не стал унижать словами или силой брать то, что полагалось тебе по закону.

Брент ожидал простого ответа, но Кэролайн выбрала изощренный, умный способ в свою очередь полностью раскрыться перед ним, рассказать все, что он давно должен был понять сам. Как это похоже на Кэролайн — замечать хорошее в жизни и лелеять хорошее в нем!

Она остановилась у окна, справа от него, сильная и красивая.

— Моя любовь начала расцветать несколько дней спустя, когда ты поручил мне вести свои финансы, — ровным тоном продолжала она. — Ты был знаком со мной меньше недели, тогда как отец знал меня двадцать пять лет, и все же он не спешил полагаться на меня, а ты доверился. Думаю, именно тогда я поняла, что обратной дороги нет, потому что судьба благословила меня необычным мужчиной.

Ее голос задрожал, но она не сдвинулась с места, продолжая смотреть мужу в глаза.

— Я полюбила тебя еще сильнее, когда познакомилась с твоей внебрачной дочерью и поняла, что ты взял чудесную, глухую девочку к себе в дом, прекрасно сознавая, как это осложнит твою жизнь в обществе, и любил ее, тогда как любой другой джентльмен видел бы в ней исключительно пятно на своей репутации. Мои чувства к тебе стали еще глубже в тот день, когда твоя дочурка начала общаться, потому что в тот восхитительный полдень я осознала, что и ты влюбляешься в меня, невзрачную старую деву, навязанную тебе в жены, которая только и умеет, что хорошо выращивать цветы и быстро складывать числа.

Кэролайн глубоко вдохнула и обняла себя за плечи.

— И точно так же, как ты, Брент, я знала, что люблю тебя всем сердцем, в ту ночь, когда ты впервые любил меня. Ты был нежным и терпеливым, щедрым и страстным. В твоих руках я чувствовала себя прекрасной богиней, и, клянусь тебе, ничто и никогда не рождало во мне таких ощущений.

— Кэролайн…

Брент шагнул к ней, но остановился в нерешительности.