Мой невыносимый напарник

— Вот и я думаю, что хватит, — припечатал он и отнял мои руки от лица, — я и так достаточно долго берёг твою скорлупу, в которую ты спряталась, и делал вид, что не замечал твоего отношения ко мне. Но лимит моего терпения был исчерпан сегодня.

Поднял моё лицо и вгляделся в глаза. Я вжалась в подушку, а в его глазах мелькнуло сомнение, которое я мгновенно решила усилить. Хотя бы попытаться.

— Сориан, не надо, — попросила я.

— Вот сейчас мы и посмотрим, надо или не надо, — он коснулся губами моих губ и на несколько секунд замер.

Всё играло против меня — решительность Сориана, свежие воспоминания из наведённого сна, тоска по мужскому теплу и ласке, да и просто симпатия к напарнику. А особенно — ощущения, которые ещё не угасли после пробуждения и горячей волной начали растекаться по всему телу, когда поцелуй продолжился. Стена, которую я строила вокруг себя от Сориана, стала осыпаться. Я сдалась, поддалась чувствам и ответила на поцелуй.

Разум ещё некоторое время пытался зацепиться за мою сознательность, но потом махнул рукой и отключился. Совсем. Наверное, после того, как я подумала, что судьба у меня такая — несчастно влюбляться в юбочников, а потом страдать. Да и плюнула на это, что же теперь, мучить себя и отказывать в удовольствии? Тем более, страдать придётся в любом случае: из-за расставания, из-за неразделённой любви и из-за упущенного шанса.

— Кхм-кхм.

Женский кашель заставил вынырнуть из розового тумана и вернуться в светлую палату, в которую пришла женщина в синей форме обслуживающего персонала. Она принесла еду для меня и для Сориана. Пока она, стараясь не смотреть на нас, расставляла тарелки на узком небольшом столике, я пыталась прийти в себя и не встречаться взглядом с Сорианом, который по-хозяйски обнимал меня. Что теперь будет?

Когда женщина всё также молча ушла из палаты, я спустила ноги с кровати и уткнулась в тарелку.

— Ничего не говори, — резко остановила Сориана, — я не выдержу твоих победных речей. Ты молодец, ты добился своего, я к тебе неравнодушна.

— Ты вроде умная у меня, а иногда такая дура, — меня поцеловали в макушку, и он уселся рядом.

Очень необычная реакция Сориана приятно поразила меня. Несколько секунд удивлённо смотрела на него, не в силах понять, что происходит. Даже думать не позволяла, что в его поведении крылся какой-то тайный любовно-романтический смысл. Очень не хотелось потом разочаровываться.

— Ешь, — приказал Сориан. — Вечером тебя отпустят. Завтра ещё отдохнёшь, я смотаюсь по тем делам, которые мы оставили на конец практики — поставлю защиты на дома. Это просто, и ты мне там совсем не нужна. Три дела, — он нахмурился, — три защиты, три переноса, хм, наверное, за день не управлюсь, ещё и послезавтра тебе придётся отдыхать. А там, отметим новый год и снова в бой.

— Тебе не кажется, — прокашлявшись, спросила его, — что я слишком много отдыхаю? — не сумела скрыть сарказма.

— И не говори, — с притворной скорбью вздохнул он, — даже и не знаю, как тебе придётся отрабатывать все те дни, когда я работал один, — покачал головой и широко улыбнулся, — хотя вру, — нарочито медленно обвёл меня взглядом, — знаю.

— Вот ты наглый! — восхитилась, — я ничего отрабатывать не буду! — припечатала и хотела добавить, что уже всё отработала, когда перед глазами вновь возникли картинки из сна, но вовремя прикусила язык.

— И даже никакой благодарности мне не светит? — расстроился чертёжник.

— Спасибо! — от души поблагодарила его.

— Да ну тебя, — хохотнул он, — жестокая ты, Ника.

— Я не жестокая, я осторожная, — тихо, но без намёка на шутку ответила, глядя на улыбающегося Сориана.

Он в мгновение стёр с лица ухмылку, нагло придвинул меня к себе и даже не дал возможности возмутиться.

— Всё ещё боишься меня и не доверяешь? — он улыбнулся, но в этой улыбке было что-то холодное, жёсткое.

— Не боюсь, — уверенно ответила, — и доверяю. Я боюсь другого, — грустно усмехнулась, — и ты знаешь, о чём я говорю. Нет смысла обсуждать это в который раз, — попыталась мягко отстраниться, но Сориан не желал заканчивать разговор. Об этом говорила сила, с которой он притиснул меня к себе.

— Думаю, что как раз есть, — непреклонно ответил он, — чего ты боишься? Я хочу это услышать, а не додумывать, догадываться.

— Я не вижу смысла в том, что может случиться. Не хочу разочаровываться, чувствовать себя обманутой. Брошенной. Вновь.

— Ника, я когда-нибудь тебе врал? — обхватил лицо руками, вглядываясь в глаза. — Или я похож на человека, который, зная твою историю, узнав тебя, будет намеренно причинять боль? Слишком многое изменилось.

— Ничего не изменилось. Ты всё тот же, я всё та же.

— Помнишь, я говорил тебе, что любовь для меня — ограничения?

— Причём здесь это? — с горечью произнесла я и опустила взгляд.

— Это играет здесь одну из самых главных ролей, — мягко ответил он и провёл пальцем по моим губам. — В тот день, когда я провел ритуал связи, многое изменилось.

— Ты сделал бы его, будь на моём месте кто угодно.