Мой невыносимый босс

— Это еще зачем?

— Ты же умная, ты же понимаешь… После того как я объявил, что знаю о наследстве, вряд ли кому-то стоит находиться рядом со мной. Оно и раньше не стоило, как ты помнишь… Но тогда я не знал, почему. Теперь знаю. Так что — твоя командировка закончена.

Я молчала, обдумывая услышанное. А Макс продолжал:

— В общем, тебе сейчас лучше оказаться где-нибудь подальше. Если честно, я и сам оказался где-нибудь подальше от себя, но у меня нет такой возможности.

Я непонимающим взглядом уставилась на Макса. Ах да, это он так шутит. А у меня сейчас с восприятием юмора что-то как-то не очень.

Очень благородно с его стороны. И очень глупо.

— Думаю, мне лучше остаться, — попыталась возразить я. — Во всяком случае, будет кому оказать тебе первую помощь в случае чего.

По-моему, шутить у меня получается ничем не лучше, чем у него.

Он помотал головой:

— Нет уж, спасибо. Если бы ты сразу предупредила, что меня начнут убивать, я бы тебя с собой не брал. Не пришлось бы вытаскивать тебя из машины, тянуть по лесу…

— Тянуть? Да я шла сама, героически, — несправедливость этого обвинения заставила меня забыть обо всех наших прочих разногласиях.

С этим Макс согласился:

— Безусловно, но один я бы дошел быстрее. В общем, такси приедет через час двадцать… Точнее, уже через час.

— Ты и такси вызвал? — удивилась я такой предусмотрительности.

— Конечно. Очень хотелось попробовать выполнять твои обязанности. Знаешь, как выяснилось, это не так уж и сложно. Поэтому, когда я вернусь, обязательно понижу тебе зарплату.

О, вечер искрометного юмора, кажется, продолжается.

Я вздохнула:

— Для этого нужно как минимум вернуться.

— Ничего, думаю, за пару дней я все решу. И тогда уже явлюсь.

Я достала сумку и начала сбрасывать в нее свежекупленные вещи.

— Предупреждать надо было, я бы столько не покупала.

Макс махнул рукой:

— Ерунда. Один раз живем!

Вот-вот. Один. Поэтому кое-кому стоило бы озаботиться тем, чтобы растянуть это удовольствие! Я поймала себя на том, что швыряю вещи в сумку так, будто бы именно они во всем виноваты.

Собственно то, что я собираю вещи должно послужить знаком: он может идти. Если такси приедет чуть ли не с минуты на минуту, логично, что мне нужно собраться.

Но, кажется, мой босс не слишком здорово разбирается в знаках. А уж если речь идет о тактичности, то это вообще не к нему. Он продолжал стоять у дверей, внимательно наблюдая за тем, как в сумке одна за другой исчезают пакеты с одеждой и коробки с обувью.

— Кать, — теперь он говорит тихо, и в голосе его в больше нет той дурацкой шутливой бравады. — Ты злишься на меня, да?

Ух ты, как догадался? Я собиралась сказать по этому поводу что-нибудь очень язвительное. Развернулась — и неожиданно уткнулась в плечо. Тьфу ты, нельзя же подходить так бесшумно!

Я пошатнулась от неожиданности, но меня тут же подхватили сильные руки.

— И насчет вчерашнего… — он так и не выпустил меня. — Я бы очень не хотел, чтобы ты об этом жалела.

С минуту он держал меня в объятиях, будто бы ожидая ответа. А я не знала, что на это отвечать. И не знала — на что отвечать. Что значит это «не хотел бы»? Для меня важно, что ты чувствуешь? Ты для меня важна? Или — о чем тут жалеть, забей, ничего же особенного не произошло, взрослые люди, с кем не бывает?

Он, не дождавшись ответа, отпустил руки.

— Ладно. Не буду мешать собираться. Напиши мне сразу, как только приедешь.

Я кивнула. Напишу, конечно. Кажется, нужно сказать что-то еще. Что-то важное.

— Береги себя!

— Обязательно! — уверил он и вышел из номера.

Глава 32

Я приехала рано утром, добралась с вокзала на такси и, как только оказалась дома, сбросила сообщение: «Я на месте». И замерла в ожидании.

Если не ответит сразу, это может означать сразу кучу разных вещей. Может быть, спит. А может быть, проводит время с той самой барышней с ресепшн. А что, у нее наверняка уже закончилась смена. Или, еще хуже, уже ни с кем не проводит время. Я на секунду зависла и задумалась: точно хуже?

Ответ от Макса пришел почти сразу. «Почему так долго? Поезд прибыл двадцать пять минут назад. Я, между прочим, волнуюсь».

Волнуется! И явно красотки с ресепшн там нет! Я одернула сама себя: ну не глупо ли радоваться таким вещам!

«Можешь не волноваться. Я дома, и тут все свои».

«Свои» в это время, вытирая заспанные глаза и на ходу запахивая халат, вползали в комнату.

— Ну ты даешь! — Ришка. Я была безумно рада ее видеть. — Почему без предупреждения? Дома — шаром покати. Идем, попробую тебя чем-нибудь накормить, — ворчала она как-то уютно и по-домашнему.

Мне тут же захотелось расплакаться и рассказать ей все. Про покушение, про Макса, про наследство, про Алевтину и про Костика.

— Ну же, лягушка-путешественница, у тебя есть пять минут на то, чтобы сходить в душ, упаковаться во что-нибудь домашнее и пушистое и развалиться в кресле. А потом мы вместе будем думать, что делать с этим вот выражением твоего лица.

— Каким? — не поняла я.

— Таким, как будто бы все очень плохо.

И в эту самую секунду я приняла твердое решение: не скажу. Ничего, ни единого слова не скажу. Я и так уже вторглась в жизнь подруги по самое не могу.