Мой непутевый дедушка

Кожаный стоял у закрытых по причине позднего времени авиакасс и изучал расписание рейсов. Что-то для себя выяснив, он сунул в турникет магнитный билет и прошел на станцию. Васька было ринулся за ним, но вспомнил, что выскочил из дома без денег. Можно было, конечно, проскользнуть на перрон мимо турникета или просто перепрыгнуть его, но, встретившись со злобным взглядом контролерши, Васька решил этого не делать.

Он проследил за тем, как Кожаный сел в поезд, который унес его в сторону центра. Теперь нужно было возвращаться домой.

Дед, во что же ты влип?!

Утром Васька первым делом решил посетить угол, где его приятели обычно пускали дым по ветру.

– О-о, Буслай! — раскрыл ему объятия Рентген. — Курнешь?

Однако друг Рентгена — Кальсон — был настроен не так лучезарно. Отведя Ваську в сторону, Кальсон быстро сунул ему в руку часы с таким видом, будто это была граната со взведенным взрывателем.

– Ну что?

– Ничего, — зашептал несколько побледневший Кальсон. — Ты где это взял?!

– А что? — искренне удивился Васька.

– То, — сплюнул Кальсон, — пиджак через плечо. У меня из-за твоих часов чуть все деловые контакты не накрылись. Принес я часы своим ребятам, вот, мол, хоть не часы с кукушкой, а с мышой, но, может быть, и их можно толкнуть? Они как про мышь услыхали, переглянулись и говорят: «А ну, покажи». Даже в руки брать не стали, издалека рассматривали. А потом мне допрос первой степени устроили — не брал ли я из того же источника, что и часы, остальные побрякушки, которые им продавал. Всего наизнанку вывернули, сволочи. И наказали, чтобы я у тебя ничего на продажу не брал, хоть орден Победы предлагать будешь… И вообще, — помялся Кальсон, — советовали держаться от тебя подальше… Я так ничего и не понял, домой пришел, дай, думаю, у деда спрошу… Дед Кальсона, отставной генерал авиации, держал свою семью в строгости, а потому сам Кальсон, зная за собой грехи — и немалые, предпочитал с дедом видеться как можно реже. Васька понял, что раз он обратился к нему за помощью, да еще и в такой щекотливой ситуации, значит, он здорово перетрухнул.

– Дед тоже, как только на часы взглянул, стал про тебя выспрашивать, — нахмурился Кальсон. — Оказывается, эта летучая мышь — эмблема ГРУ — Главного разведывательного управления.

– ФСБ, что ли? — не понял Васька.

– ФСБ, — фыркнул Кальсон. — ФСБ — это, считай, бывший КГБ. А ГРУ — это армейская разведка. Круто так, что круче не бывает. Узнай гэрэушники, что кто-то часы с их эмблемой продает или, того хуже, медали того, кто у них работал, — голову бы отвернули, а вместо нее ведро помойное бы приставили. Ты мне поверь — это мне дед сказал, а он такими вещами не шутит… Слушай, а у тебя-то эти часы откуда?

– Да так, взял у одного приятеля, — уклонился Васька от ответа.

– Отдай ты их обратно, — наклонился к Ваське Кальсон. — Отдай, пока беды не случилось.

Васька внимательно взглянул на Кальсона и понял, что орденоносный генерал авиации не только прочел внуку лекцию на познавательные темы, но и как следует пропесочил ему мозги проверенными солдатскими методами.

С Ленкой перед уроком Ваське переговорить не удалось — он влетел в класс вместе со звонком. Он лишь успел на нее посмотреть. Ленка чуть заметно покачала головой, призывая его на виду у всего класса соблюдать осторожность. Пришлось скрепя сердце сесть на место и слушать вполуха хвастливые байки Рентгена о том, как тот вчера в беседке детского сада пил пиво с Веркой из 10«А».

«Интересно, — подумал Васька, — что осталось бы от знаменитых очков Рентгена, узнай Верка, что она, оказывается, вчера вечером не сериалы по ящику смотрела, а пиво пила?»

Поход в «Макдональдс» с «Капуччино» обошелся в треть звуковой платы «Sound Blaster» и никаких результатов не принес.

Ленка сразу не поверила, что кто-нибудь из суетящихся за стойкой юношей и девушек может вспомнить клиента, который приходил сюда, возможно, всего один раз. Но Васька решил попробовать и стал расспрашивать девчонок в униформе — не видел ли кто из них седого старика, стриженного «под ежик», одетого скорее всего в костюм с галстуком и черный плащ.

Однако никто Ваське ответить не удосужился. Лишь одна девушка открыла было рот, но соседка — длинноногая белобрысая девица — зыркнула в ее сторону и, обронив: «Захлопнись! А то вылетишь отсюда, как «макчикен»!», тут же отбила у нее охоту болтать с клиентами на посторонние темы.

– Так они ничего не скажут, — решительно подвела итог этому эксперименту Ленка. — Надо поискать выход на них через знакомых и разговаривать, конечно, не на работе. Возможно, тут я смогу помочь — мне одна девчонка говорила, будто ее подружка то ли в «Русском бистро», то ли в «Макдональдсе» подрабатывает…

– Я тебе вот еще какие новости не рассказал, — двинулся Васька, увлекая за собой Ленку вдоль бульвара. — По-моему, мой дед такой же профессор искусствоведения, как я — австралийский кенгуру. По крайней мере, думаю, это не единственная его профессия. Он еще в военной разведке, оказывается, подрабатывает. По совместительству, вероятно. И еще — не считай меня придурком, но за нами следят.

– Кто?