Мои (не) роботы (СИ)

— Хочешь, принесу тебе еще горячего шоколада? — предложил он, кивнув на кружку, которую я сжимала в руках. — Твой совсем остыл.

Пришлось покачать головой и оставить на выкрашенную зеленой краской скамейку почти нетронутый напиток.

— Не нужно, спасибо.

— Ладно, — легко поцеловав меня в лоб, Кас произнес, прежде чем уйти: — Люблю тебя.

— И я тебя…

И вот я вновь осталась в одиночестве. Сад расцветал с приходом сумерек, повсюду загорались светодиодные огоньки, наполняя его мистическим сиянием, а распустившаяся арелия дарила непередаваемый аромат, напоминающий сладкий мед, свежую сдобу и что-то неуловимо родное. Маме этот запах всегда нравился, и именно она посадила здесь кусты ночных цветов. Мы с Иво сажали персики, гранаты и дикую вишню, которая цвела по весне потрясающей россыпью розовых бутонов. И часто валялись на траве, глядя, как по небу плывут пушистые облака. Хоть он всегда был старше, мне казалось, что мы оба наслаждались этими мгновениями.

Пока всё не изменилось.

В моих детских воспоминаниях он всегда окружал заботой и теплотой, был другом. Тогда Иво казался мне взрослым, сейчас же я понимала, что, когда я появилась в его жизни, по сути, он был еще мальчишкой.

Теперь он возмужал. Мужчина. Сильный и независимый. С пронзительными зелеными глазами и темными едва вьющимися волосами. Образ, который так и не смог вытеснить никто другой, хотя мама часто брала меня во дворец на приемы, где я повидала немало мужчин.

Но никто так и не смог с ним и близко сравниться.

— Мия…

Этот голос я узнала бы и с заткнутыми ушами. Стиснув ладони до побелевших костяшек, я ответила резко:

— Уходи.

— Я не хочу, — терпеливо произнес Иво.

Он вообще всегда отличался завидным терпением, это поражало даже Ба. Кажется, он был первым синтом, которого она действительно приняла. Вторым был Кас.

Голову я не поднимала, прекрасно понимая, что тогда просто не выдержу. Уже насмотрелась на его идеальное пропорциональное тело под тонкой белоснежной рубашкой на магнитных заклепках. На дорогие туфли и строгие черные брюки, которые ему удивительно шли. На губы, которые так никогда и не целовала, хотя мечтала об этом каждую ночь. Хватит с меня.

— Тогда я уйду, — и встала, но он меня остановил, взяв за руку.

Чтобы в следующую секунду ее одернуть. Ну и как это понимать?

— Почему ты ушла? Я надеялся…

— Ушла, потому что ты мне и слова не сказал! — воскликнула я, растеряв всё хладнокровие. — Разве не ясно?! Тебя не было полгода, Иво! А в прошлый раз пять месяцев. Я многое могу понять, но только не твое желание вести разговоры, когда ты на меня даже не взглянул.

— Я смотрел, Мия, — не согласился он. — Но так, чтобы не заметила ни ты, ни твоя семья.

— Это и твоя семья! Я — твоя семья. А ты просто вычеркнул меня из своей жизни. Объясни, где я не права? Когда ты улетел первый раз, то хотя бы звонил, потом и звонки прекратились. Ты… — мысль, которую я гнала от себя два года подряд, предательски проникла в голову. Сердце защемило от предчувствия, что сейчас Иво её подтвердит. — У тебя появился кто-то? Там, на Дальнем Рубеже?

С минуту он пристально смотрел мне в глаза, а я с затаённой дрожью ожидала ответа. Ответа, который казался важнее всего на свете, потому что смириться с тем, что у любимого есть другая, я буду не в силах. Как с этим жить?!

С тех пор, как я приняла эти чувства, не могла и смотреть в сторону кого-то другого. Иво стал моим воздухом, воспоминания о нём являлись ко мне во снах, и сколько я ни пыталась выбросить его из головы, ничего не получалось.

Однажды мама рассказывала, что они с папой Касом были созданы парой друг для друга. Искусственно. Но это не помешало им любить друг друга по-настоящему. И это не помешало маме полюбить и Сэта, хотя он человек. Любовь бывает разной, но если она идет от сердца, реального или биосинтетического, то никакие условности, законы и правила не имеют значения.

Если она взаимная. В моем случае, скорее всего, это не так.

Я и не заметила, как глаза защипало от слёз.

— У меня никого нет, — наконец признался он, выдохнув. — И никогда не было.

От сердца отлегло, но всё равно откровение Иво ничего не объясняло.

— Тогда я не понимаю… Ты будто сбежал…

— Сбежал, да, — он отвел взгляд и теперь смотрел себе под ноги. — Но не от тебя, а от чувств к тебе.

— Каких чувств? — спросила я шепотом, повисшим в воздухе.

Его ответ или всё для нас изменит, или разрушит окончательно.

Иво, наконец, вновь поднял глаза на меня, удивляя растерянностью во взгляде.

— Неправильных. Их не должно было быть, я знаю тебя с детства.

— Я больше не ребёнок, — пришлось ему напомнить. — Мне двадцать.

— Ты больше не ребенок, но ты всё еще моя семья. Между нами разница…

— Тринадцать лет, да. И то условно, по человеческим меркам. А мы с тобой не люди.