Мой настоящий отец

Однажды январским вечером 1916 года случилась беда. Несколько дней подряд фатоватый офицер в форме «Уланов Смерти» (элитная часть, предтеча СС в следующей войне) заходил в «Кафе дю Парк» и сидел до семи вечера, когда начинался комендантский час. Однажды он явился без пяти семь, когда официанты уже закрывали двери и окна, сел за стойку и заказал выпивку. Моя мать помогала Гортензии и тоже была в зале. Гортензия, притворившаяся, что не знает немецкого, знаками предложила офицеру удалиться.

Тот отвернулся и подошел к окаменевшей от ужаса Сюзанне. Не обращая внимания на мои голодные вопли из дальнего зала, он схватил Сюзанну за подбородок и принялся на дурном французском расточать ей пошлейшие комплименты. Гортензия вмешалась, отвела его руку, грубиян побагровел от гнева, выхватил из ножен саблю, воткнул в пол и бесцеремонно схватив Сюзанну за талию, прижал к себе.

В ту же секунду Гортензия налетела на обидчика, ткнула ему в спину дуло револьвера, осыпая проклятиями. Немец опрометью кинулся к выходу, даже не вспомнив о сабле. Он распахнул дверь и позвал двух солдат, которых оставил стоять у ресторана.

Укрывшаяся в объятиях матери Сюзанна была на грани обморока, а я, ничего не зная об этих драматических событиях, все громче орал от голода и обиды в промокших пеленках. Офицер отдал короткий приказ, и солдаты разоружили Гортензию: она, понимая, что для нее все кончено, не оказывала ни малейшего сопротивления, только бы спасти дочь.

Но в тот момент, когда немец вставлял саблю в ножны, глядя, как солдаты уводят несчастную хозяйку, случилось чудо.

В зале появился мужчина в генеральской форме, скомандовал: «Хальт!», приказал солдатам освободить задержанную, учтиво ей поклонился и на великолепном французском попросил принять извинения боевого командира, удрученного гнусным поведением солдафона, который не достоин носить форму немецкой армии. Он готов наказать негодяя немедленно, самым строгим образом и прямо у нее на глазах. Генерал повернулся к стоявшему навытяжку, позеленевшему от страха офицеру и с такой силой ударил его по щеке, что сбил с головы черное кепи, потом переломил надвое саблю, сорвал эполеты, приказал солдатам связать ему руки веревкой, как какому-нибудь бандиту (веревку Гортензия предоставила ему незамедлительно), доставить в комендатуру и посадить под замок. Быстро выписав ордер на арест на бумажке со счетом от «Кафе дю Парк», он скомандовал: «Raus!»[19]