Мой мир

Пытается меня поднять.

Я напрягаю живот, чтобы встать, и со стороны подходят Алекс с Виллом. Я мгновенно оказываюсь на ногах.

Такая помощь, будто меня только что избили, а не Вадима.

– Можешь стоять? – взволнованно спрашивает Эрин.

Я ухмыляюсь.

– Я получил один слабый удар, конечно могу!

– Надо обработать раны, – говорит она.

Какие раны? Она собирается вылечивать Вадима?

Невольным образом опускаю взгляд на свою руку, которая изливается кровью. Вторая в таком же состоянии. Я выпускаю обречённый вздох со дна лёгких и разминаю пальцы. Руки до сих пор пульсируют.

Алекс открывает дверь в трейлер, и мы заходим внутрь. Моментально падаю на кровать и закрываю глаза.

На душе тяжесть. Не могу поверить в то, что Вадим смог так поступить. Мне всегда казалось, что у нас иные отношения. Я считал его семьёй.

Вспышка. Скрип. Ещё один скрип, но на сей раз длиннее и глубже. Этот звук разъедает слух. Он его разрушает.

Грохот.

Прожектор разбивается , и все его части разлетаются по сцене. Отголоски скрипа в ушах.

Голова пульсирует.

Хватаюсь обеими руками за голову и сжимаю её в области висков пальцами. Сильно жмурюсь.

Внутри всё сжимается. Снова скрип.

Хватаюсь за наушники и отбрасываю их в разные стороны. Отголоски скрипа и шкворчания, как отголоски, пронзают мой разум.

Хлопок, и я открываю глаза.

– Эрин, зачем ты пошла за нами? – спрашивает Алекс.

– Где здесь аптечка? – проигнорировав вопрос, она проносится мимо меня, обдувая ветерком.

– В шкафу над раковиной, – говорит Вилл, – нет, левее.

– Эрин, ты можешь идти. Я обработаю, – говорит Карлос, и я запрокидываю голову назад.

– Я сделаю, – резко отвечает она и приземляется на кровать рядом со мной.

Эрин берёт мою руку, и я чувствую тёплое мокрое полотенце на руке. Я зажимаю глаза, и она замечает это.

– Больно? Потерпи немного, – обеспокоенно говорит она.

Она аккуратно поднимает полотенце и начинает дуть на окровавленные костяшки пальцев.

Как же приятно.

Я всегда наблюдал за тем, как мамы друзей ухаживают за ними. Когда мы с парнями играли в футбол и кто-то получал раны, мамы всегда обрабатывали такие раны и делали то, что делает Эрин губами. Я и представить не мог, что это так приятно. Боль потихоньку становится не такой пронзающей и жгучей.

Мама никогда не обрабатывала мои ссадины, и папа тоже этого не делал. Я сам всегда заклеивал всё пластырем. Даже не знал, что нужно обрабатывать. Меня этому никто никогда не учил.

Отец всегда говорил, что настоящий мужик должен уметь терпеть боль и всегда после падения отряхнуться и продолжить двигаться как ни в чем не бывало. Он всегда говорил, что проявляют слабость только те, кто не способен её скрывать, а если не способен, значит, являешься слабаком. Я таким не хотел быть, поэтому держал всё в себе, и вскоре это вошло в привычку.

– Что будем делать с Вадимом? – спрашивает Карлос, нарушая тишину. – Он же не будет там валяться весь день.

– Он ещё там? – удивлённо спрашивает Алекс, подходя к окну, чтобы убедиться.

– Да, этот ублюдок с кем-то базарит по телефону, – фыркает Карлос.

Эрин собралась обработать раны перекись, но остановилась.

– Может, вы прекратите? – цокает она. – О чём вы думали, стоя там и наслаждаясь зрелищем?

– Он заслужил! Марк должен был это сделать, – отвечает Карлос.

– Насилие не выход, как же не понятно? Вы должны были остановить их! Чёрт, они могли поубивать друг друга, – злится она.

Когда Эрин злится и беспокоится, она выглядит ещё сексуальнее, чем обычно.

Её челюсть напрягается, и взгляд становится серьёзным, но как только она снова поворачивается в мою сторону, он смягчается.

– Эрин, мы сами дальше разберёмся. Ты можешь идти, – улыбается Алекс, – он наш друг, и мы позаботимся о нём.

– Я видела, как вы заботитесь о своём друге. Идите лучше помогите и посмотрите, как чувствует себя тот мужчина, он сильнее пострадал, – холодно говорит она.

Надеюсь, он захлебнётся своей кровью, ублюдок! Не заслуживает, чтобы о нём вообще беспокоились.

– Что? Да бл... – начинает Карлос, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть на парней.

– Идите. Со мной всё в порядке. – Я смотрю на Алекса.– Может, Вадиму нужна помощь.

– Марк... – начинает Алекс, но я перебиваю его.

– Я в норме, вы можете идти.

Парни переглядываются между собой, потом кидают взгляд на Эрин, и я киваю в сторону выхода. Их челюсти напрягаются, и они бросают суровый взгляд на меня.

– Потом поговорим, – говорит Вилл перед уходом, и я киваю.

Нам есть о чём поговорить. Вилл знал правду больше года и ничего не говорил мне.

Какого чёрта он молчал?

– Что случилось? – твёрдым голосом спрашивает она после ухода парней.

Она клеит пластырь на раны.