Мой милый лебедь

Она кинулась за дровами, несколько подружек побежали следом за ней. Помочь, наверное. Зачем, интересно, им костер? Накормить нас хотят что ли? Слава Богу, наконец-то у них чувство гостеприимности проявилось. Было бы очень прекрасно, если б нас освободили из-под сетки. А то чувствую себя как животное. Остальные, по-моему, тоже себя неуютно ощущают под веревками. Наконец, старик приказал нас освободить. С нас скинули сетку. Но свобода была недолгой, и, чтобы нам жизнь медом не казалась, каждого связали. Заломили назад руки и заключили их в веревки. Спасибо, хоть ноги не сковали кандалами. Не знаю, как у дикарей получилось, но Кристину они тоже связали. Нестройным гуськом мы пошли за проводником - индейцем. Нас вели как стадо животных. Хорошо, что впереди нет пропасти. Или есть? В 1886 году произошел один трагический случай. По заснеженным просторам, а глубина снега была несколько метров, шло стадо бизонов. Вожак шел первым, за ним шествовало все стадо. Куда свернет главарь - туда идут и остальные. Интересно, что за табуном бизонов кралось семейство волков. Им самим было не пробраться сквозь толщи снега, бизоны были для них чем-то вроде снегорасчищающей машины. Волки, изнывающие от голода, не трогали бизонов. Тут вожак бизоньей стаи увидел перед собой какой-то проблеск. Догадавшись, что это пропасть, главарь остановился. Но бредущие сзади животные не притормозили, а продолжали по инерции идти. Вожак упал в пропасть, за ним отправилось все стадо. А волки успели остановиться. Когда последний бизон упал в бездну, волки осторожно подкрались к краю. Мертвые бизоны образовали своими телами гору, с помощью которой волкам можно было пройти через пропасть и идти дальше. Внизу голодных волков ждало пышное пиршество. Вот так развито у бизонов стадное чувство... Будь наш класс бизонами, мы непременно свалились бы в пропасть.

Проводник привел нас в дом того старика. Да уж, хоромы неописуемые. Неумело плетеные кресла из древесной коры, кривые окна, на стенах неизвестно зачем висели тряпки разных размеров и расцветок. Наверное, для красоты. Вообще я заметил, что этот дом самый богатый. По виду - точно.

Я обнаружил, что следом за нашей связанной компанией идут жители деревни. Внимание женщин было устремлено на платье Кристины. Они перешептывались, кивали головами, завистливо смотрели на платье.

От Броневич это обстоятельство тоже не укрылось, она сказала мне:

- Восхищаются зарубежной индустрией.

Я, конечно, согласился. Понимаю зависть этих темнокожих женщин. Наверное, представляют себе, как приходят в таком платье в какое-то людное место, и все начитают изумляться потрясающей красоте платья. И как оно чудесно на женщине сидит. А другие дамочки завидуют отнюдь не белой завистью.

- Ты иди сюда, - приказал мне старикашка.

Я посмотрел на одноклассников и учителей, чтоб они мне посоветовали, идти или нет.

Клим кивнул головой: "Иди, а то, как бы чего хуже эти изверги не сделали".

Пришлось подчиниться. Ну, я и пошел. Подошел к деду. Он толкнул меня (вот хам!) вперед по направлению к своим слугам. Я едва не споткнулся.

- Эй, ты, ущербный, сейчас я тебе руки отобью! - раздался возмущенный голос Кристины.

Да я бы и сам ему руки отбил, будь мои развязаны. А связали их, должен вам сказать, хорошо. Крепко, на славу.

- Его в тумбу, пусть дойдет, - распоряжался дед.

- Что за тумба? Куда дойду?

- Туда, - коротко сказал старик.