Мой метод. Руководство по воспитанию детей от 3 до 6 лет

Так называемый «дикарь из Авейрона» – ребенок, выросший в природном окружении. Его бросили в лесу, думая, что таким образом избавятся от ребенка, но природа о нем позаботилась, и он выжил. Много лет мальчик прожил в лесу голышом, пока его не поймали охотники, после чего его отправили в цивилизованный Париж для изучения. Его жалкое тельце было покрыто множеством шрамов, говоривших о стычках с дикими животными, и ранами, полученными при падении с высоты.

Этот ребенок так и не научился говорить, а его разум навсегда остался почти полностью закрытым для умственного воспитания, что дало основание Пинелю диагностировать у него слабоумие.

Тем не менее именно этому ребенку обязана своим появлением позитивная педагогика. Итар, изучавший философию и ранее занимавшийся обучением глухонемых, взялся за воспитание дикого мальчика, прибегая к тем же методам, которые он уже отчасти применял при работе с людьми, страдающими нарушением слуха. С самого начала он верил, что одичавший ребенок ведет себя как слабоумный не по физиологическим причинам, а от недостатка воспитания. В этом вопросе Итар следовал принципам Гельвеция[45]: «Человек – ничто, пока над ним не поработает другой человек», иначе говоря, он верил в бескрайние возможности воспитания и противился педагогическим принципам Руссо, сформулированным им еще до Великой французской революции: «Tout est bien sortant des mains de l'Auteur des chose, tout dege-nere dans les mains de l'homme»[46] – и утверждавшим пагубное действие воспитания.

После некоторых экспериментов выяснилась ошибочность первого впечатления Итара. Тем не менее, осознав с помощью Пинеля тот факт, что он имеет дело с умственно неполноценным ребенком, Итар отложил в сторону свои философские теории и приступил к уникальному опыту в истории экспериментальной педагогики.

Итар разделил обучение дикаря на две части. С одной стороны, он рассматривал этот опыт как попытку вывести ребенка из животного состояния и приспособить его к социальной жизни, а с другой – как попытку интеллектуального воспитания слабоумного. Брошенный на произвол судьбы, этот ребенок тем не менее обрел неожиданное счастье: он, если можно так выразиться, был погружен в природу и сроднился с ней, – дождь, снег, бури, бескрайние просторы – все это было его источником развлечения, его постоянными спутниками, его любовью. Цивилизованная жизнь означает отказ от всего этого, но принятие этой жизни необходимо для развития человеческих качеств. На страницах своей работы Итар живо описывает ту нравственную работу, благодаря которой дикарь приобщался к цивилизации, расширяя круг своих потребностей и привыкая к заботливому отношению. Ниже я привожу отрывки из книги Итара, ярко свидетельствующие о необыкновенном терпении этого ученого при наблюдении за спонтанными проявлениями своего воспитанника. Учителя, желающие научиться методу экспериментальной педагогики, найдут в этой истории пример того, что значит настоящее терпение и самоотречение, необходимые для наблюдения за изучаемым объектом.

«К примеру, когда я наблюдал за ним в его комнате, он монотонно ходил из угла в угол, что производило гнетущее впечатление. То и дело он бросал взгляд на окно, и его глаза как будто смотрели в пустоту. Если в этот момент вдруг поднимался ветер или солнце выходило из-за туч, озаряя все вокруг ярким светом, он заливался громким смехом, подчас переходящим в истеричный восторг. Иногда, вместо этих проявлений радости, он приходил в неистовую ярость: начинал заламывать руки, стискивать кулаки, прижимать их к глазам и скрежетать зубами, становясь опасным для окружавших его людей.

Однажды утром он проснулся и увидел, что, пока он спал, прошел сильный снегопад. Он тут же радостно воскликнул, вскочил с постели, подбежал сначала к окну, а затем к двери. Пометавшись туда-сюда между окном и дверью, он в конце концов выбежал в сад, как и был, голышом. Там он начал резвиться, валяться по земле, набирая целые пригоршни снега и глотая его с поразительной жадностью.

Тем не менее при виде природных красот он не всегда выражал свои чувства в такой же очевидной и бурной манере. Следует заметить, что порой в выражении его лица читалось нечто вроде молчаливого сожаления и меланхолии. Когда непогода гнала всех в дом, дикий мальчик из Авейрона предпочитал оставаться в саду. Он несколько раз обходил весь сад, а затем присаживался на край фонтана.

Бывало, я целыми часами с неописуемым удовольствием наблюдал за ним, когда он так сидел. Я смотрел на его лицо, которое то не выражало ничего, то искажалось гримасой, постепенно принимая грустное, меланхоличное выражение, будто он о чем-то тосковал. При этом он не отводил глаз от воды, время от времени бросая в фонтан опавшие листья.