Мой Мастер

Гоблин мелко затрясся. Гарри безразлично наблюдал за тем, как хранитель вот-вот получит инфаркт. На самом деле Поттер блефовал. Слишком это хлопотное дело - искать новых хранителей. Перевозить. Тем более, что больше половины из того волшебного барахла, хранившегося у гоблинов, была вне закона и внесена Министерством в опасные и черномагические списки. Хотя сам Гарри ничего страшного или опасного в артефактах не видел. Всего лишь другой вектор силы. Всего лишь мощные боевые обереги, щиты. Ну, и разумеется, пара «забавных» вещиц, призванных убить или покалечить всякого, кто покусится на жизнь, честь, свободу, здоровье и т. д. и т. п. владельца. Да и не был Гарри уверен, что Малфой согласится трогать свои запасники и оружейные отца. В последние, к слову, так никто и не смог войти. Магия рода просто не пропустила ни Гарри, ни Драко.

Но гоблинам этого знать было совершенно не обязательно. Мелкие плюгавые гады подпитывали свою собственную магию за счет таких вот хранилищ, полных артефактов и оружия. Малфой и Поттеры были не единственной семьёй, которые хранили свои ценности у гоблинов. Но Малфой, а теперь уже и Поттеры, были единственными, кто владел источниками древней, чистой магии. Той магии, что много веков назад существовала в подлунном мире. Мощной. Первозданной. Магии перворожденных рас. Для гоблинов упустить такие источники было равносильно тому, что отказаться от чистой, широкой, бурлящей реки, которая несет жизнь и довольствоваться мелкими, грязными ручейками.

- Старшего интересует что-то конкретно по эльфам. Или дать всё, что есть? - Гоблин чуть ли не плевался.

Гарри задумался. С этих станется прислать ему бесчисленное количество коробок со всеми книгами и свитками, в которых есть хотя бы одно слово о эльфах.

- Мне нужно всё, что касается родовых связей. Наставничества. Наследства… Партнёрства. Брака.

- Будет сделано.

13. Я боюсь…

Гарри придирчиво разглядывал себя в зеркало. Оскалился, внимательно оглядел клыки, аккуратно дотронулся кончиками пальцев. Посмотрел в свои глаза, раздумывая над тем, что зрачок совсем узкий и его почти не видно в ярко-зеленой радужке. Замер на секунду, возвращаясь в человеческое обличье. Теперь он еще более придирчиво разглядывал свое отражение. Растрепанный, какой-то тонкий, нелепый…

Гарри поморщился. И так плохо и этак не хорошо. Эльфом он себе не нравился. Человеком вызывал отвращения. Одно сплошное недоразумение. Слишком худой и нескладный. А рядом с Люциусом и Драко он чувствовал себя еще хуже. Драко принял наследие и преобразился, в нём появилась внутренняя сила, уверенность, казалось, что он даже в плечах стал шире и ростом выше, почти догнав отца. Люциус был для Гарри идеалом. Высокий, из той породы, в которой скрывается физическая и магическая мощь за мнимой тонкостью.

Гарри отвернулся от зеркала. Лучше не смотреть и не думать. Вообще. Но мысли не хотели успокаиваться. Подкидывали образы Мастера в эльфийском обличие, его плавные, легкие, но стремительные движения, Драко, который, казалось, играюче, не напрягаясь, танцует с мечом… один Гарри ничего не может и ничего не стоит.

Гарри рухнул в постель, зарылся в подушки. В последнее время к и так безрадостным мыслям примешался страх. Гарри стал бояться наследия. Не в силах полностью понять, осознать все те изменения, что происходили в нём, он страшился их. Видя, чувствуя, что он меняется, отдаляется от друзей, перестаёт понимать их какие-то детские, нелепые, человеческие проблемы, Гарри замирал в страхе. Он больше не мог находить в себе сочувствие к переживаниям Рона или треволнениям Гермионы. Он перестал понимать их страхи и надежды. Грядущая война виделась ему совсем в ином свете. Не видел он большой трагедии в человеческой смерти и боли. Оставался равнодушным и холодным ко всем рассказам об очередном убитом или пропавшем без вести. Разве что начинал злиться и раздражаться, слыша в сто пятый раз одни и те же стенания. Его больше заботило промедление старших. Ему хотелось действовать и, казалось, стоит только в открытую выступить и победа не заставит себя ждать. Он давно уже не боялся Тёмного Лорда. И искренне не понимал, почему и Дамблдор, и Мастер медлят, оттягивают неизбежное. Особенную обиду вызывало нежелание Мастера ускорить Гаррино принятие наследия. Поттер специально залез в семейные хроники Малфоев и вычитал там бесчисленное количество способов ускорить затянувшиеся вхождение. Начиная от элементарного принятия крови другого эльфа и заканчивая закреплением партнёрской связи. Но у Гарри не хватало духа в открытую предложить себя Мастеру. Их отношения не переходили грань ласк и поцелуев. Мастер словно специально держал Гарри на определенном расстоянии от себя, не разрешая оставаться в своей постели, подавляя практически любую инициативу во время и так ставшей редкой близости. Да и близость ли это вообще?..