Мой любимый враг

Здороваясь, она сжала руки Джулии.

- Ты выглядишь просто потрясающе! И на тебе фамильные сапфиры: теперь ты наконец настоящая Фарнхэм.

Эти слова потрясли Джулию. "Наконец настоящая Фарнхэм"! Джулия Трэффорд, дочь человека, который умер в тюрьме, куда его отправил тот, чье обручальное кольцо она носит, считается настоящей Фарнхэм. Это положение не казалось ей завидным, и, как она внезапно поняла, она никогда и не пыталась его занять.

- Кто-нибудь будет, кроме надутых друзей Найджела? - спросила Лиз, отвлекая Джулию от ее мыслей.

- Они вовсе не надутые, - запротестовала Джулия. - Но придет один мой друг - Конрад Уин-стер. Мне кажется, он тебе понравится. И потом, будет твоя кузина Сильвия.

- Вдова Джеральда? - воскликнула Лиз. - С чего это ты надумала приглашать эту кошку?

Джулия засмеялась:

- Тише, а то кто-нибудь тебя услышит! Я ее пригласила, потому что меня просил Найджел.

- Ты уже с ней встречалась?

- Да. Она приходила повидаться со мной пару недель назад.

- Не сомневаюсь! Не могла дождаться узнать, на ком это женился Найджел.

В этот момент вошли новые гости, и Джулия подошла к Найджелу, чтобы их приветствовать. Почти сразу же появился и Конрад Уинстер. Задержав руку Джулии в своей дольше необходимого, но поняв, что время для разговора с нею еще не настало, он немного поболтал ни о чем и отправился знакомиться с другими гостями.

К этому времени собрались уже все, кроме миссис Эрендел, и Джулию раздражала необходимость откладывать начало обеда. Подождав еще десять минут, она подошла к Найджелу, который разговаривал с друзьями, и с извиняющейся улыбкой отвела его в сторону.

- Мне бы хотелось начать, - тихо проговорила она. - Все уже в сборе, кроме миссис Эрендел, но мы уже ждем дольше, чем принято.

- Подожди еще немного, - сказал он отрывисто. - Надеюсь, никакое блюдо от этого не пострадает?

Она не успела ответить - появление Сильвии Эрендел было обставлено по всем правилам театрального искусства. Эффектно остановившись на пороге гостиной в ярких лучах света, льющегося из холла, она казалась воплощением женственности в шелковом платье с заниженной талией и сборчатой юбкой. У него был странный цвет: при движении он менялся от золотого к бронзовому, а когда она стояла неподвижно, перекликался с цветом ее волос. Ее единственным украшением - и единственным ярким пятном - было ожерелье из аквамаринов, которое оттеняло ее бледно-голубые глаза. Больше всего она напоминала сытого золотистого котенка, и, вспомнив ее манеру расширять и суживать глаза, Джулия добавила про себя "сиамского".

Если Джулия, нарушая все правила приличия, пристально рассматривала свою гостью, та, в свою очередь, поступила так же. Пока они обменивались приветствиями, голубые глаза остановились на сапфировом колье, и на хорошеньком личике промелькнула ревность. Но она тут же повернулась и с наивной грацией подставила Найджелу щеку для поцелуя. Джулия внутренне напряглась, увидев, как его губы на минуту прикоснулись к гладкой коже женщины.

- Дорогой Найджел! Как чудесно тебя видеть! Хотя я должна была бы обидеться и вовсе с тобой не разговаривать. Я была просто убита, что мне даже не дали возможности прилететь домой к твоей свадьбе.

Внимательно наблюдавшей Джулии показалось, что Найджел с удовольствием принимает ее легкое поддразнивание, отвечая ей так же непринужденно. Она вынуждена была признать, что они действительно казались добрыми друзьями, как и утверждала Сильвия.

- Надеюсь, вы не обидитесь, если я не предложу вам выпить, - прервала их разговор Джулия, - но наши гости, наверное, проголодались.

- Ужасно, что я так опоздала, - извинилась Сильвия, - но я вызвала такси, а оно не приехало.

- Надо было позвонить мне, - сказал Найджел, - я бы послал за тобой Бейтса.

- Мне не хотелось злоупотреблять... - ответила она мягко, - ты ведь теперь женат...

- Не глупи. - Найджел улыбнулся, глядя сверху в ее бледное лицо. - Моя женитьба не затронула моего шофера.

Раздраженная этим легким разговором, Джулия дала знак Хильде, и Бейтс, исполняющий обязанности дворецкого, объявил, что обед подан, голосом, от которого чуть не задрожали стены.

Когда гости перешли в столовую и увидели накрытый стол, раздался одобрительный гул голосов, и беспричинное раздражение Джулии начало идти на убыль и вовсе прошло, когда одно блюдо стало сменять другое.

Обед открывали маленькие дыньки, охлажденные на льду и поданные с соусом из мяты и французского коньяка. Затем были поданы снетки - маленькие рыбешки, зажаренные целиком до золотисто-коричневого цвета. Потом следовали цыплята, приправленные шампиньонами и миндалем и поданные с картофелем по-немецки. На сладкое - мороженое-шербет разных сортов. К каждому блюду подавалось соответствующее вино: сначала шампанское, потом белое бургундское и, наконец, портвейн.

- Великолепный обед, - сказал Найджел, подойдя сзади к Джулии, когда они переходили обратно в гостиную. - Слава богу, они слишком наелись, чтобы много говорить!