Мой любимый враг

Мы находим комнату. Джош четыре раза засовывает карточку в замок, спрятанный в дверной ручке. Я предпринимаю две попытки пройти в дверь, которую он, открыв внутрь, придерживает рукой, но всякий раз случайно наталкиваюсь на него, и все округлые, женственные части моего тела скачут по нему, как шарики в пинбольном автомате. Грудь, бедро, ягодица.

Наш багаж доставлен. Джош дает чаевые. Дверь закрывается, и мы остаемся одни.

Глава 21

Джош умышленно, как в замедленной съемке, кладет магнитную карточку на комод слева от себя. Меня на миг охватывает страх. Он двигается ко мне темной колеблющейся громадой, атомы вибрируют, туманя мое зрение. Подступив ко мне, он прижимает носки ботинок к моим туфлям.

Игра в гляделки еще никогда не происходила в запертом гостиничном номере.

Джош щелчком пальцев расстегивает пуговицу на моем пальто. Полы предательски распахиваются, будто говоря: «Добро пожаловать, мистер!» Он засовывает внутрь руки и, когда я слегка выгибаюсь от его прикосновения, опускает ресницы. Пальцы Джоша находят пристанище на изгибе моей спины и мягко массируют позвоночник.

– Давай сделаем это.

Мне бы сонеты писать. Цепляюсь пальцами за ремень Джоша и тяну парня к кровати. Он осторожно опускает меня на край постели и захватывает рукой одну лодыжку. Я чувствую его дрожь. Он снимает с меня туфли и аккуратно ставит их рядом с кроватью.

Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз ощущала прикосновение мужской кожи к своей. В продолжение всего знакомства с Джошем я хранила обет безбрачия. Вероятно, при мысли об этом в моих глазах отображается смущение. Джош замечает это и гладит меня пальцем под подбородком:

– Я только что еще больше злился на себя.

Он опускается на колени у моих ног. Милый мальчик, принявший смиренную позу у своей кровати, чтобы произнести вечерние молитвы.

Когда Джош снова смотрит на меня, в его темно-синих глазах светится упрямство. Я не сомневаюсь, что сейчас он поцелует меня в щеку и уйдет, поэтому обхватываю его за талию одной ногой и затягиваю в колыбель своих бедер. Он издает что-то вроде «уфф», я беру в ладони его подбородок и целую в губы.

Обычно ему нравятся нежные поцелуи. Но сегодня вечером мне хочется страсти. Я целую сильнее, и в тот же миг его губы раскрываются, хватило первого прикосновения. Джош пытается придержать меня, но я не позволяю ему. Щиплю и покусываю его, пока он не придвигается ко мне. Чувствую, как рядом опускается его мощное тело.

Если я когда-либо считала себя пристрастившейся к чему-то, это было явное преуменьшение. От Джоша я хочу получить передозу. К концу этих выходных, видимо, буду валяться в каком-нибудь темном закоулке, не способная произнести свое имя. Наконец-то мне понятно, что такое вожделение. Я знаю, как с ним справиться, и, честно говоря, для нас это единственный выход. Держу Джоша ногами и руками в железном захвате и удивляюсь, чувствуя, что как будто падаю. Открываю глаза и понимаю: Джош встает, поднимая меня вместе с собой.

– Ты собираешься разделаться со мной сегодня вечером? – спрашивает он, не отрываясь от моих губ, и я снова яростно целую его.

– Я собираюсь попробовать.

Мой последний бойфренд, последний мужчина, с которым я занималась сексом тысячу лет назад, был всего пять футов шесть дюймов ростом. Он ни за что не смог бы меня поднять. В его хрупкой, как у мальчика, спине возникла бы межпозвоночная грыжа. Джош вместе со мной усаживается в шикарное вольтеровское кресло, которое я едва приметила, когда мы только вошли в комнату.

Всю жизнь до Джоша я насмехалась над парнями, которые подчеркнуто демонстрировали силу. Но вероятно, во мне до сих пор жива та небольшая часть женского естества, которой нравится, когда ее носят на руках и нежат. Юбка у меня задралась так высоко, что Джош, вероятно, видит мое белье, но глаз вниз не опускает. В голове вспыхивает слово «джентльмен».

Он поднимает руку. Раньше при этом жесте я бы вся сжалась, отпрянула, но сейчас льну к его ладони.

– Не спеши. – Я качаю головой, не веря своим ушам, но Джош заглядывает мне в глаза и добавляет: – Прошу тебя.

Меня начинают охватывать сомнения.

– Ты не хочешь?

Джош двигает бедрами. В меня упирается тяжелое, до боли твердое доказательство обратного. Он так сильно хочет меня, что глаза его знакомо потемнели и стали как у серийного убийцы. Я прижимаюсь лбом к его лбу. Мы дышим в лицо друг другу, едва касаясь губами.

Он хочет прижать губы к моей коже. Укусить. Съесть. Поглотить. Он хочет меня по-животному. Влажная кожа и холодный воздух. Пальцы скользят по мне. Он шепчет слова, едва слышные сквозь мое затрудненное дыхание. Слезы досады и растекшаяся тушь оставляют на наволочке пятна Роршаха.

Мне уже ясно, что я получу от него. Льстивые слова, терзания, туманно высказанные предупреждения, когда подступлю слишком близко. Меня будут ставить в любую позу, какая ему нравится, начальственные руки будут взвешивать груди, играть с ними, мять и гладить как захотят.