Мой любимый некромант

Темный-темный лес. Кис летит у правого плеча. Подмигивает.

— Не бойся, я с тобой!

Проводники разве говорят? Да он вроде и не говорит, пищит только:

— И-и-и-и-и-и!

Но я его понимаю. Он торопит, потому что кисы в замке бабушки очень проголодались — надо скорее напоить их сладким соком аввы. Черная шляпа сползает на лоб, полями закрывает глаза. Поправляю и останавливаюсь. Из-за черных деревьев выглядывает огромный Серый Мышь. Полосатая шерсть дыбом, алые искорки в черных глазах!

— Мур-р-р… Здр-р-р-равствуй, Чер-р-рная Шапочка… Какая ты кр-р-расивая, ма-а-аленькая девочка! А куда ты, девочка, путь держишь? А? Мя-я-яу-у-у…

Какая шерстка у него. Мягкая. Чешу кису-мышу за ухом.

— Мур-р-р, мур-р-р…

Мурчишь, серенький! Рука спускается к белому пятнышку на груди. Тепло. Мягко. Сердце зверя стучит. Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Спокойный, размеренный ритм. Уютно. И кажется, что все хорошо. И совсем не страшно…

— Чудовище! — Мышь улыбается, целует в макушку.

Как приятно! И нос у него такой теплый. Обняла за шею, потянулась к…

— Спи, Чудовище! Рано еще, — слышу знакомый голос…

— Что?! Ой! А?! А-а-а-а-а-а-а… Ты?! — скатываюсь с кровати, кутаясь в незнакомый халат. — Вы?!

Кровать с балдахином. Камин. Некромант. Что он здесь делает? Почему я не у себя, в комнатке на чердаке? Что происходит? Что? Что было вчера? Страшно! Не могу проснуться, не понимаю, где сон, где явь, сознание мечется раненым зверем, серым мышем в темном-претемном лесу…

— Мама! — беспомощно смотрю на некроманта, пытаясь найти ответ в черных глазах.

— Успокойся, Чудовище.

— Что?

— Все хорошо, говорю! Успокойся. Скоро будем завтракать.

— Что было ночью?!

— А ты не помнишь? — улыбается.

Отрицательно качаю головой.

— Ага… Любопытно…

Ну ничего себе ответ! Любопытно ему… Гад!

— Что было ночью?! — кричу.

Тихий смех. Некромант развернулся спиной. Встал. Какой же он… Огромный! Точь-в-точь как тот культурист, любитель протеиновых батончиков…

— Вальдар ап Морт, маг Смерти, Страж преисподней, хозяин Рардин — одеваться!

Ветер от хлопанья перепончатых крыльев растрепал волосы. Челка упала на глаза. Я зло дунула, чтоб не мешала, и повторила вопрос, обращаясь к уже одетому по последней местной моде хозяину замка:

— Что. Было. Ночью?!

Жаль, зеркало далеко — не вижу себя со стороны. Наверное, глаза кровью налились, как у вампира, челка посинела — трупная язва от злости началась. Это я шутить пытаюсь. Не обращайте внимания. На самом деле мне страшно. Очень. Страшно ничего не помнить. Я мыла кубок. Потом пошла в библиотеку, а потом…

Пустота…

— Ничего не помнишь? Так это же замечательно! — поправил манжету, улыбнулся.

— Как ты это сделал? Напоил меня? Чем? Околдовал? Зачем? За что?!

— И-и-и-и-и! — доносится сверху.

Кис! Удивительно, но душераздирающий писк Проводника больше не был раздражающим звуком, который хотелось выключить как можно скорее. В его возмущенном вопле отчетливо читалось: «Молчи, дура, пока он тебя не развеял!»

Черные глаза некроманта вспыхнули гневом. Значит, он тоже понимает киса! Но это-то как раз не удивительно. Он же маг Смерти и кто-то там еще из Преисподней, а я? Я-то тут при чем? Что это? Побочный эффект от отравы, которой меня опоили, чтобы затащить в постель?

Кис, делая вид, что нам обоим послышалось, завернулся в крылышки и демонстративно отвернулся, балансируя на каминной полке.

Внутри похолодело: не жилось тебе спокойно, Виталина Зеленская. Все мечтала девственности лишиться. Да не с кем-нибудь, а непременно с некромантом! Ну что, сбылась мечта идиотки? Довольна теперь? Вот он, некромант. Настоящий! Всамделишный, взаправдашний! Некромант, некромант, некромантище! Улыбается, ухмыляется… А ты, Виталина, даже ничего и не помнишь!

Комок подступает к горлу. Да как он смел?! Я что ему, игрушка из другого мира? От обиды закусила до крови губу и бросилась на мужчину с кулаками:

— Убью!

— Снять заклинание! — щелчок пальцами.

Удавка — вспоминаю я про заклинание. Но… ничего не происходит. Дышу. Значит, успел. Он не даст мне умереть. Даже умереть не даст! Я теперь его рабыня. Его…

— Тихо, тихо, Вита! — ловит, держит руки, прижимает к себе. — Успокойся.

— Ты…

— Что ты себе выдумала, глупая?

В низком голосе — странная, незнакомая нежность. Хочется верить. Очаровываться сильными ласковыми руками, тонуть в черных глазах. Хочется… Хочется, но нельзя! Нельзя потерять себя, позволить…

Слезы катились по щекам, перекрывая кислород сильнее, чем какие-то там заклинания! Не надо магии! Я… я… сама…

— Элла! Элла!

— Да, господин.

— Где вас носит?!

Вот тут он не прав. Экономка, как всегда, появилась мгновенно. Бесшумно, словно призрак. На строгом лице не дрогнул ни один мускул. Ни тени удивления! А ведь картина маслом, между прочим. Спальня, тщательно одетый хозяин и я в халате и слезах уткнулась в выглаженную жилетку…

Элла — железная леди. Я тоже хочу быть такой! Невозмутимой. Бесшумной. Безукоризненной! Невозможно представить, чтобы эта женщина попала в щекотливую ситуацию и не знала, как себя вести. Научи меня, Элла! Пожалуйста…