Мой личный враг

- Забудь ты о ней, - посоветовал Андрей, притворяясь, что заботится о душевном спокойствии супруги. - Она тебе не противник. И не соперница...

- Еще бы она была мне соперницей, дуся! - язвительно бросила Вика. Нет, это и вправду хорошо задумано - прикрыться ее именем. Ты молодец, Победоносцев. И главное - благородно до невозможности: поставить в программу нечто, сделанное бывшей женой. И хорошо, и умно. Никаких личных претензий, все строго по-деловому... Дай я тебя поцелую, зайка. Мы далеко пойдем, это точно...

Они смачно поцеловались, думая каждый о своем. Но со стороны это выглядело очень мило.

- А Вешнепольский не вернется? - задал Андрей давно мучивший его вопрос.

- Нет, дуська! - игриво воскликнула Вика. - Ну, ты дурачок, ей-богу! Разве ребята, которые это затевали, совсем больные? Не-ет, дуська, они как раз здоровые. Только тебе еще нужно продумать, что сделать потом с твоей сукой. Ну, после эфира. Она ведь такая... непредсказуемая. Еще пойдет доказывать, что кино не ее...

- О боже! - простонал Андрей, бледнея, это не приходило ему в голову.

- Не переживай! - пропела Вика. - Придумаем что-нибудь!

Александре приснился кошмар. В последнее время они часто ей снились. И все очень похожие друг на друга.

В них Филипп почему-то гнался за ней по залу какого-то заброшенного аэропорта, где она должна была встретиться с Иваном и передать ему огромный мешок из-под сахара с напечатанными на нем японскими иероглифами. Мешок этот мешал ей бежать, она все время хотела его бросить, но знала, что нельзя... Потом в нее целился какой-то киллер с лицом Иисуса Христа и грустными глазами, которые говорили, что ему совсем не хочется ее убивать, но придется. Затем она оказывалась под столом в комнате "Новостей", и мусор из корзины сыпался ей на колени, а в щели между столом и полом она видела лакированные ботинки Андрея. Потом Иван тащил ее в машину, и у нее в руке был зажат тот злосчастный пакет с хлебом, из-за которого она тогда вернулась...

Плача, она села в постели.

За окном, за белой пеной кружевных занавесок, было совсем темно. Филипп не любил толстые портьеры, оставшиеся со времен бабы Клавы, и как-то так получилось, что Александра тоже постепенно от них отвыкла, теперь они редко их закрывали.

- Сколько времени? - спросил проснувшийся Филипп.

- Полшестого, - ответила Александра, перегнувшись через него, чтобы взглянуть на будильник. - Спи. Еще целый час можно спать.

- А ты? - спросил Филипп. - Опять что-нибудь приснилось?

"Еще как, - хотелось сказать Александре, - еще как приснилось..." Но она не могла обсуждать с ним свои проблемы. И теперь дело было даже не в том, что он "чужой человек". Просто это стало опасно. Как ни крути, она ничего о нем не знает, кроме того, что он ведет странную жизнь. А от ее молчания в данном случае зависела безопасность Лады, Маши и ее собственная.

Они теперь почти не виделись. По телефону общались ровно двадцать секунд, сообщая друг другу, что живы и здоровы. Лада с Васяткой опять улетела в дальние края, Александра не вылезала с работы, Маша успешно симулировала какую-то сложную болезнь и жила у тетки.

- Алекс, мне не нравится, что ты совсем перестала спать, - сказал Филипп в темноте. Голос у него был холодный. - Может, ты скажешь мне, в чем дело?

- Ни в чем, - поспешно отозвалась Александра, и он шевельнулся. В мертвенно-бледном свете уличного фонаря она увидела, что он повернулся на бок и подпер голову рукой. Очень смуглый, с длинными волосами - ну просто герой какого-нибудь героического американского сериала.

- Я не должен задавать вопросов, правильно я понимаю? - спросил он вежливо.

- Филипп, мне нечего тебе сказать, - заторопилась Александра, испытывая огромное искушение выложить ему все, разделить с ним ужас перед тем, во что они неожиданно влипли, и понимая, что делать этого нельзя. - Просто у меня очень тяжелая жизнь... Муж бросил, с работы выгнали, потом взяли обратно, но при каких-то странных обстоятельствах. Человек, о котором я делаю фильм, пропал. Я не имею права ошибиться с трактовкой его материалов, потому что, во-первых, он знаменитость, а во-вторых, мой друг... Или наоборот. Во-первых, друг, а во-вторых, знаменитость...

- Ты его сильно любила, что ли? - вдруг перебил он.

- Кого, Ивана? - удивилась Александра.

- Да не Ивана, - с досадой сказал Филипп. - Того. Который бросил.

- Черт его знает, - задумчиво проговорила Александра и вдруг поняла, что это правда. - Не знаю.

- Не знаешь? - переспросил Филипп.

- Когда выходила замуж, то была уверена, что люблю, - начала она медленно, как бы оценивая со стороны правдивость своих слов. - Бабушка умерла, мне было очень одиноко, я, как всегда, едва сводила концы с концами... Это ведь только кажется, что у нас приличные деньги платят, а на самом деле, как у всех: задерживают, дают меньше, чем ожидаешь, и так далее... Он был умный, перспективный, свой. Почему бы и нет? Но с ним было трудно. Как-то сразу очень трудно. Он моментально перестал меня замечать. Мы с ним жили, как... с тобой. Ой, прости...

- Все в порядке, - заверил Филипп.