Мой личный враг

Денег на пианино было довольно много, по крайней мере, так показалось Александре на первый взгляд. Взять их в руки она не решилась: вдруг он еще передумает или захочет оставить только часть - ей тогда будет стыдно.

- Пресвятая Дева, какой холод! - донеслось до нее из кухни. Александра заглянула туда. Филипп стоял, уставившись в темный омут московского сталинского двора. В стекле мутно отражалось его лицо.

- Не очень и холодно, - сказала Александра рассудительно. - Уже затопили. Было холодно, пока не топили...

Он повернулся к ней и внезапно захохотал, запрокинув голову и сверкая очень белыми, неестественно белыми зубами. Может, искусственные, как у Андрея?

- Что случилось? - спросила она осторожно.

- Ничего, - сказал он весело. - Ничего не случилось. Значит, сейчас не холодно, а пока не топили, было холодно? Замечательно!

Вот и пойми тут, о чем он говорит.

Как же они проживут целый год в одной квартире? Да она через три недели такой жизни взбесится...

Зазвонил телефон, и Александра кинулась к нему, как белогвардеец к последнему пароходу в Стамбул, отходящему от одесской пристани.

Звонила очень отдаленно знакомая Александре Света Морозова, работавшая у Вани Вешнепольского редактором.

--Ничего не известно?--первым делом спросила Александра, как только Света представилась.

- Что может быть известно, Саша? - с усталой досадой сказала Света. Ничего не известно. Ждем, надеемся, только и всего. Надеемся, что жив. Может, и хорошо, что так долго нет никаких сведений. Труп... - она запнулась, - уже давно нашли бы, это же очевидно.

Совсем не очевидно, подумала Александра, но спорить не стала.

- Саша, мы готовим специальный выпуск программы. Он выйдет в эфир сразу после Нового года, по Ваниным материалам, - заговорила Света совсем другим, деловым тоном. - У нас лежит полным-полно видео, которое он приготовил к эфиру, и даже кое-какие письменные материалы. Из этого нужно собрать пятнадцатиминутный фильм. Сможете?

Александра быстро села на диван.

- Почему я, Света? - в полной растерянности спросила она. - Я уже не работаю почти два месяца, вы, наверное, не знаете...

- Про то, что вы не работаете, я знаю, - сказала Света деликатно. - Но сейчас дело не в том, работаете вы или нет. У нас просто физически некому этим заняться. Творческую группу расформировали сразу же, как только Быстров и Вешнепольский пропали. Я осталась фактически одна. Но я совсем не умею "делать политику". А вы пишете, насколько мне известно, очень похоже на Вешнепольского.

- Еще бы не похоже! - пробормотала Александра. - Конечно, похоже. Он же меня когда-то учил...

- Ну тем более! - с энтузиазмом воскликнула Света. - Конечно, это будет оплачено, и режиссер с вами будет работать.

- Я не знаю, - пробормотала Александра, опасаясь, что Ваниному редактору известны не все душераздирающие подробности ее биографии, а подводить человека под монастырь ей не хотелось.

- Это не имеет никакого отношения к Вике Терехиной, - жестко сказала вдруг Света. - И не будет иметь. Мы решили, что лучше всего сделаете эту работу вы. Вы дружили с Ваней, вы знаете его стиль, вы очень профессиональный корреспондент, и этого вполне достаточно.

- Я боюсь, что у вас будут неприятности, - призналась Александра.

- Не будут, - заверила ее Света. - Давайте встретимся послезавтра часов в двенадцать в пресс-баре. Я вас в лицо помню, а вы меня?

- Нет, - улыбнулась Александра.

- Ну, вот и славно, - заключила Света. - Пропуск-то вы хоть не сдали?

Филипп пребывал в ванной. Эта ежевечерняя и очень простая процедура почему-то занимала у него чудовищное количество времени, и свет за собой он никогда не гасил, так что, живи он в коммуналке, его в скором времени постигла бы участь Васисуалия Лоханкина, думала Александра. Пока он, как енот-полоскун, лил воду в ванной, у Александры было "личное время", единственное время за вечер, тогда она чувствовала себя относительно спокойно, - как смертник, которому в очередной раз отложили исполнение приговора.

Нервы, так говорила она себе.

Все дело в этих проклятущих нервах и еще в сильнейшем стрессе, который ей пришлось пережить, так формулировал ее состояние нанятый Ладкой психолог, навещавший ее первое время после катастрофы.

Через полчаса Филипп Бовэ выйдет из ванной, придет в спальню и упадет животом поперек дивана, нисколько не стесняясь своей наготы. Его кожа в скудном свете торшера всегда сияла просто неприличным здоровьем и не менее Неприличным альпийским загаром. И вообще весь он был очень... приятный: широкий, плечистый, вкусно пахнущий. Пожалуй, даже нелепая прическа идеально ему подходила. Александра еще не встречала мужчин, которым бы шли длинные волосы, а Филиппа невозможно было представить с короткими. Конечно, он ниже ее ростом, но в постели это не имело никакого значения, а выходить с ним она никуда не собиралась.

Каждый вечер повторялось одно и то же.