Мой личный враг

— Ты мне вот что скажи, Ярославушка, ты хоть одного демона знаешь, который бы спор проиграл?

До меня дошло, и чаем я подавилась. Долго откашливалась, а тетя Матрена продолжает:

— Ну-ка напомни мне, как твой дед бабушку в брачные сети-то заманил?

— Эм… — Нет, я, конечно, помнила рассказанную бабулей версию, но, значительно повзрослев, поняла, что легенда, внесенная в семейные анналы, отличается от реальных событий.

— Поспорили они! — оправдала мои худшие ожидания домовая. — Дед твой с дедом твоего жениха бывшего схватился не на жизнь, а на смерть, едва выжил, да и то потому, что одна юная ведьма, только-только прибывшая на место назначения, решила вызвать демона. Так просто, из любопытства. В школе-то нельзя, а кровь у нее горячая, силушка молодецкая, удаль… таку бы удаль да богатырю какому. Все чин чином — в лес пошла, полянку нашла, пентаграмму нарисовала, свечи расставила и в самый ведьмин час давай призывать демона. И призвала… на свою голову. А он древний, раненый, да от ярости, что вырвали его в момент ритуальной схватки, едва не порвал ее на части. А может, и порвал бы, да только в ведьме профессиональное стремление помогать проснулось. И вот он контур-то изломал, на ведьму бросился, а Всеслава ему: «Да у вас же артериальное кровотечение!» И кинулась спасать жизнь демонову. Бедный твой дед меньше всего такого ожидал, а помощь-то ему и вправду нужна была. С трудом его Всеслава до избы довела, на собственную кровать уложила, да и выхаживала. Долго выхаживала, едва спасла. И то потому как дух в ней экспериментаторский всегда был — сама зелье восстанавливающее придумала, сама ингредиенты отмеряла, да и отпоила демона-то. Вот так оно и было. А он лежит, все ведьмой любуется. Чует мое сердце, что так долго болезного-то изображал, чтобы к ней поближе быть. И вот настал срок, и в один вечер демон ей и говорит: «Всеславушка, свет очей моих, выходи за меня замуж, я для тебя все что хочешь сделаю!»

— Ух ты… красиво, — восторженно произнесла я.

— Да что ты? — домовая усмехнулась. — Ты деда своего в истинном облике видела?

И тут вместо нарисованного воображением образа — красивый импозантный мужчина перед бабулей на коленях стоит — представилось, как рогатый дед поднялся на копыта и над ведьмой нависает.

— Ой…

— В том-то и дело, что ой. Всеслава его как демона воспринимала, то есть как чудище, хоть и разумное, а тут такое предложение. Посмеялась, конечно, начала ему про видовую несовместимость лекции рассказывать, да о том, что рогатых с детства не любит… с быками они у нее ассоциируются.

Да-а-а, посмеяться над демоновой гордостью, над рогами, которые лелеют и берегут, ибо они показатель статуса и силы, это да-а-а… хотя бабуля может.

— И выжила же, — протянула я.

— А то! Демон-то осерчал, из избушки вылетел, да и исчез в небе. А Всеславушка ходит по дому, вроде и избавилась от болезного, на душе полегчать должно, все же выходила, вылечила, а не на месте сердечко. Все чего-то не хватает ей. И бесед задушевных, и шуток веселых, и тепла сердешного. Вот так и поняла, что посмеялась не над демоном, а над собой. А спустя пару дней-то шла по лесу да нашла мужчину — избитого, израненного. Да удивлялась долго — тропы-то нехоженые, откуда он здесь? И одет богато, и выглядит солидно. В деревню сбегала, селян позвала, они и сподобились помочь. И опять ведьме пришлось больного выхаживать. И не то чтобы много ран на нем, но как-то долго он силушки набирался. Да как в себя пришел, все с ведьмой разговоры заводить начал: о том, кого любит, кто нравится, почему не замужем. А глазищи черные все за ведьмой следят, не отрываются. Всеслава ему отвечает, а сама диву дается — будто видит демона, голос не его, но словно рокотом в отдалении слышится. И этот ей понравился, да и за демоном сердечко-то болит. Не выдержала ведьма, как уснул больной, потихоньку собралась, и в лес. На ту же самую полянку, ту же пентаграмму нарисовала, да и давай демона вызывать. А тут демон к ней и подходит — со спины! И ласково так: «Соскучилась по мне, Всеславушка?» А она ему: «Соскучилась я по речам твоим, да по говору, да узнать хотела, как себя чувствуешь». А он ей: «Плохо мне, Всеславушка, сердце у меня болит… а ты себе в дом мужика другого привела!» И не вышло у них разговора, так поругались, что демон пару деревьев изломал, да как заорет на ведьму: «Нечего тебе тут по ночам шастать! Ладно, сейчас я встретился, а коли кто другой? А ну живо домой!» Ведьма-то в слезах вся и убежала. А уж за порогом ее ждали, и обняли, и успокоили, и поцеловали так жарко, что растаяло сердце ведьминское. Да как до постели дошли, тут ведьма и повинилась, что полюбила-де чудище рогатое да с копытами и, кажется, жить без него не может, а он… еще и с хвостом. А мужик ей ласково так: «С этим хвостом-то?»

Попыталась представить себе ситуацию. Покраснела да спрашиваю:

— Это он какой хвост-то имел в виду?

Тетя Матрена чуть со стула не упала.

— Вот она, молодежь современная! Да хвост он ей показал — свой, демонский!

— Ситуация все еще не обрела ясность, — честно призналась я.