Мой легкий способ

Как и следовало ожидать, моя решимость исчезла, и вскоре я снова начал курить в компании друзей. Я пытался обеспечить себе надежный тыл и поэтому просил друзей ничего не говорить Джойс, чтобы ее не огорчать. В том, чтобы ощущать себя рабом своей привычки, есть множество негативных аспектов, но этот был самым ужасным. Я гордился тем, что я честный человек, но никотин настолько имел надо мной власть, что ради него я был готов лгать, обманывать и расстраивать Джойс, которой я больше всего дорожил.

Как только привычка брала надо мной верх, я начинал еще больше лгать. Я частенько посылал Джойс купить какие-нибудь материалы для ремонта, которые на самом деле мне были не нужны. Обычно я просил ее купить наждачную бумагу. И как только я слышал, что она заводит машину, тут же бежал за сигаретой. Я рассчитывал время, когда она должна была вернуться, и минут за десять до этого уничтожал все улики и проветривал комнату. Но моя бдительность постепенно снизилась настолько, что я тушил сигарету, только когда слышал, как ее машина подъезжает к дому. Вообразите себе, как жалок я был! Каждый раз, когда мимо проезжала машина, я как сумасшедший тут же бросался к окну, чтобы посмотреть, не Джойс ли это вернулась.

Однажды я стоял с сигаретой на верхней ступеньке лестницы, красил окна в задней части дома и открыто курил. Должно быть, я задумался о чем-то, потому что вдруг услышал где-то рядом стук каблуков Джойс. Я моментально пришел в себя. В панике я бросил горящую сигарету в соседский сад. К счастью, я не устроил пожара и не спалил кустов.

Я дошел до той стадии, когда был готов даже пожертвовать той, кого горячо любил, и, что гораздо хуже, готов был причинить ей боль – только так я мог оставаться в железных объятиях от всей души ненавидимого мной никотина.

У нас была привычка не покидать поле для гольфа, пока не пройдем все девять лунок. Мы даже готовы были играть до самого рассвета. Джойс это нисколько не смущало, потому что она была не из тех женщин, которые часами прихорашиваются перед зеркалом, прежде чем куда-нибудь выйти. При малейшей задержке я устраивал сцену негодования, разворачивался и уходил без нее. Дело было даже не в том, чтобы закатывать сцену. Мне просто очень хотелось курить, а для этого необходимо было от нее отделаться и остаться одному. Когда мы занимались ремонтом дома, я перестал регулярно посещать паб. Во мне начали уживаться две сущности – доктор Джеккил и мистер Хайд. Последний обычно затевал какую-нибудь мелкую ссору из-за пустяка и направлялся в паб, чтобы там мистер Хайд смог наполнять свои легкие табачным дымом, пока не наступит время закрытия.

В итоге Джойс спросила меня напрямую:

– Ты собираешься мне об этом рассказать?

Я помню, как тогда покраснел, решив, что она, должно быть, меня раскусила. Сознавая, что игра проиграна, я сделал вид, что не понял, что она имеет в виду.

Ее ответ поразил меня, словно удар молнии:

– Ты с кем-то встречаешься тайком?

Она привела мне в качестве доказательств несколько случаев, когда я пытался выставить ее за дверь. Я объяснял ей, что у нее не было соперниц в моей любви, ее единственный соперник, который боролся за мое внимание, – никотин. Чем больше я убеждал себя, что испытываю отвращение к никотину, тем больше понимал, что не могу без него обходиться. Джойс вздохнула с облегчением, узнав, что причина моего обмана не другая женщина.

Такова была ее первая реакция. Спустя несколько месяцев Джойс не могла не заметить ухудшения моего самочувствия, вызванного курением. Она умоляла меня не прекращать попыток избавиться от никотиновой зависимости. Время от времени она рассказывала мне, как тот или иной человек бросил курить, используя новый метод. Но мое сознание уже ничего не воспринимало. Для нее тоже оставалось загадкой, как умный и волевой человек мог постоянно мучаться и страдать от своей привычки. Я сам этого не понимал. Я знал, какую боль ей причиняю, и чувствовал себя слабым, эгоистичным и неспособным даже облегчить эту боль. Если бы я был на ее месте, я бы пришел в отчаяние. Я бы не смог смотреть, как тот, кого я люблю больше жизни, на моих глазах разрушает себя, и я при этом не могу ничего сделать, чтобы ему помочь.

Все уговоры Джойс для меня были как с гуся вода, пока не наступило утро 15 июля 1983 года. Я направлялся к своей машине, как вдруг от сильного приступа кашля у меня пошла носом кровь. Потом кровотечение прекратилось. Чувствуя себя как никогда паршиво и испытывая сильное желание курить, я зажег сигарету. Сразу после этого из носа опять хлынула кровь. Джойс подошла ко мне узнать, почему я так долго вожусь с машиной, и застала меня сидящим в ней, всего в крови, и изо рта у меня торчала зажженная сигарета.