Мой ледяной принц

Пока он метает шайбу, я вскрываю его шкафчик в раздевалке, достаю телефон и удаляю отголоски своего позора.

Чих, пых. Делов-то.

— А тренировка, что, закончилась уже? — разочарованно веду взглядом по симпатичным парням, вылетающим с раздевалки.

Быть не может. Я же позвонила, уточнила у администратора. Треня Маркуши только сейчас должна начаться.

— У нас — да, — отвечает один из хоккеистов, с интересом на меня посматривая.

— А Марк еще там?

— Принц?

— Ага…

— У него сегодня двойная.

Отличненько.

— Эй, туда нельзя! — не слушая, захлопываю дверь перед носом возмущенного парня.

Поворачиваюсь. О, Боги. А че все раздетые такие?

А… Ну да… это же мужская раздевалка. Парни ошарашенно смотрят на меня, только после душа, протирая влажные волосы и подкаченные тела полотенцами.

А я глаза зажмуриваю, чтобы успели прикрыть свои достояния.

Ух, горячо!

— Не стесняемся, мальчики! — бегу, к шкафчикам, поочередно открывая то один, то второй глаз, будто у меня сильный нервоз. Хотя, в такой ситуации все возможно. — Я ничего не видела! А если и видела — уже забыла! Страдаю перепадами памяти!

Добежав, осматриваюсь. Так. Шкафчики не подписаны. И почему я надеялась, что будет как в детском садике? Хотя бы ради меня можно было повесить милый конвертик с разноцветными машинками и надписью: Козлик Маркуша. Но нет же-ш… все как на один. Серые. С однотипными замочками.

Все катится не по плану.

— Пссс, — зову парня, уже полностью завернутого в симпатичный свиторок и брючки. — А где шкафчик Марка?

Он отрывается от копания в своей спортивной сумке и поднимает на меня глаза.

— Вот, двадцать пятый, перед тобой.

Разворачиваюсь. Я прямо перед двадцать пятым. Почти носом в него утыкаюсь.

Удачненько, однако.

Вот она чуйка! Экстрасенсорная наклонность присутствует, знала же, есть у меня таланты! Это кстати плюсом к танцам и пению. Хороший человек хорош во всем.

Ладно, приступим. Медлить нельзя.

Достаю из кармашка джинс шпильку для волос и начинаю старательно ковырять замочек. Который, гадство, не поддается. Еще и парнишка этот уставился на меня, не уходит.

— Че зыркаешь? — не выдерживаю. — Знаешь, как тяжело, когда над душой стоят.

— Что ты делаешь? — с претензией. — Так нельзя.

Нашелся мне тут блюститель порядка.

— Тебя как зовут?

— Витя.

— Иди куда шел, Витя.

Продолжает стоять. Глаза по десять рублей. Давит мне на нервы. Дико бесит.

Взбешенно цокаю языком.

Уже все свалили, мы тут вдвоем остались.

— Вить, прошу, шуруй отсюда. У меня дело важное! Ты конкретно так мешаешь!

Хватает сумку и испаряется. Дошло, наконец-то.

С тяжелым вздохом продолжаю кропотливую работу.

Почему замок не поддается? В фильмах обычно не больше двух минут возятся. А я уже полчаса ковыряюсь. Обидно…

Может, у меня шпилька деформированная?

Вытаскиваю и внимательно рассматриваю острие шпильки на предмет увечий. Но тут опять перед глазами Витек маячит, из-за чего сосредоточиться нереально.

— Вить, — напрягаюсь я. — А ты, как я погляжу, трудный парень…

— Марк тебе передал, что телефона в шкафчике нет, Синичкина. Так что, можешь не мучиться и не напрягать извилинки. Мастер ждет тебя на льду. Воюй или сдавайся.

— Синицына! — отшвыриваю шпильку и воинственно шагаю на поле боя. Прямиком к «мастеру». — Всю контору спалил, Витек!

Глава 14

Я все помню

Марк

Краем глаза замечаю, как на поле, метая молнии из глаз, влетает Синичка. А я ждал, уже всех отпустил. Знал, что явится и время назвали нужное. Удобное для меня.

— Аррр… — рычит вредная.

И тут ступор. Замедление. Главное не упасть.

Какая же она красивая…

Особенно, когда злится.

Криво, косо, пытается удержаться на коньках.

Смех да и только, но коротит меня дико от других переполняющих нутро эмоций.

— Вай, Синичкина, — присвистываю, грудь колесом виду не подаю, что опять повело. Подъезжаю к краю и скидываю шлем, бросая поверх остальной сваленной в углу экипировки. Волосы немного влажноватые, откидываю со лба пятерней. — Порхаешь, птичка.

— Удали видео! — орет, перебирая ногами. — Или я тебя уничтожу!

Стопы то врозь, то вместе, то врозь, то вместе.

Натягиваю на лицо шизанутую улыбочку.

— Ууу, опасная дьяволица пробудилась! — пальцы скрещиваю и выставляю вперед. — Изыди!

Она в ответ ресничками хлоп, хлоп.

Дергается, падает… подплывает поближе ко мне, носом подпиливая лед.

Бегу спасать на высоких скоростях, но ближе к ней замедляюсь, чтобы не подумала, что я за ней волочусь.

Лежит попой кверху.

Любуюсь прекрасным зрелищем. Джинсы облепили соблазнительные изгибы.

Только звуки издает странные. Мычит что-то на своем, на птичьем.

— Давай помогу, Лиззи.

— Отфали-и-и… козжё-ёё-ёл…

— Окей, отвалил.

Давлю безразличное выражение лица, когда она покрасневшую носопетку приподнимает и утыкает в меня злобный-призлобный взгляд.

О, нет, таким и убить можно. Главное не расхохотаться в голос.

Руки вверх приподнимаю, ладони раскрываю, мол, не трогаю, не трогаю.

Да не трогаю я свою недотрогу. Изо всех сил держусь.

Приподнимается, ноги дрожат, держится на честном слове, в глазах — ярость.

Не могу с нее, такая смешная.

— Терпеть тебя не могу, Маркуша…