Мой ласковый и грубый чародей

С хриплым вскриком он прижал ее к груди. Нариэлле ощутила, как его чародейское естество давит ей на бедро, и сейчас она не могла бы сказать, выражали ли чувства, поднимающиеся теперь и в ней, одновременно и страх, и нерешительное радостное предвкушение того, что вот-вот должно было произойти. Он яростно дернул золотую тесьму, одним уверенным движением срывая пышный ворох зеленого бархата с ее с готовностью сведенных плеч. Посыпались и заскакали бесчисленные жемчужины. Кот взвизгнул и метнулся прочь с большой мягкой кровати.

После того как он вернулся, похоронив единорога, он опустился на колени, подобно самому жалкому из просителей, возле кучи свежескошенного сена, которая дала приют столь недавней страсти.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня… Нариэлле?

Ее глаза полнились волнами прилива удовлетворенности и какой-то мягкой нежности к кающемуся чародею.

— Простить тебя, Брендон? За то, что ты сделал из меня настоящего эльфа? О, да ты больший волшебник, чем любой из этих шарлатанов, размахивающих жезлами!

Он игриво выбрал из ее взъерошенных волос ароматные соломинки и запустил ими в кота, который снова вернулся на большую, мягкую, обыкновенную, лишенную романтики, нарочно не замеченную кровать.

— Прости меня за то, что я сомневалась в тебе, любимый. А что до единорога…

Она засмеялась громким переливчатым смехом недавно и так восхитительно обретенной мудрости.

— Громовой Вихрь был преданным зверем, но в душе он понимал, что этот день настанет. Я думаю, он был рад, что все произошло быстро и безболезненно.

Но Брендон не успокоился. Другая, непривычная мука наполнила его сапфировые глаза. С хриплым рыданием он зарылся лицом в мягкие влекущие изгибы ее рук и молил о прощении за то, что когда-то сомневался в ней.

— Это ты чародейка, Нариэлле! — выдохнул он. — Ты нашла здесь слепого, упрямого дурака и сделала из него человека!

— Правда? Ну, ладно. Да, а что до папочки…

Брендон из Черной башни воздел большие нежные руки к небу, не менее голубому, чем его глаза, и превратил врагов лорда Вертига в лягушек. Осада была снята, хотя лорд Иэйархх в своем новом обличье все еще с вызывающим видом слонялся по крепостному рву. Он был окончательно обращен в бегство, когда лорд Вертиг направил контингент вооруженных сетями ловцов, чтобы они собрали тех из врагов, кого смогут поймать. Той ночью в Белом Замке Золотых Арок был устроен великий пир и веселье.

Смеясь, Нариэлле пыталась просунуть еще один поджаренный в масле кусочек между губ своего возлюбленного.

— Что это? — спросил он, стократно возвращая ее радостный смех.

— Кусочки амфибий в масле, — ответила она, размазывая по его груди кисло-сладкий нектар, чтобы потом этим воспользоваться, — попробуй, они восхитительны.

— Вполовину не так восхитительны, как ты, — пробормотал он и, повинуясь неудержимо нахлынувшей на них неодолимой волне взаимного влечения и восхищения, потянул ее под пиршественный стол.

Десерт они пропустили.