Мой кумир хоккей

— Лучше всего помалкивать. Честно отвечать на вопросы и сдерживать себя, чего бы тебе это ни стоило. Всегда помни об одном — Бенни Мур не такой парень, чтобы обвинить тебя. Заруби это себе на носу. Билл опустил глаза и отодвинул от себя тарелку с едой.

— Лишь бы все обошлось с Бенни, — пролепетал он в ответ. Остряк Джексон встал, ничего на это не ответив. Все предельно ясно, думал Билл, суть заключается в словах: «Это была случайность» или «Это не было случайностью».

На тренировке Билл занимался спустя рукава.

— А ну, Спунский, поживее! — прикрикнул на него Уорес после свистка и смены игроков.

Это слышали Джиггс Манискола и Отто Тихэйн.

— Не обращай внимания! Уорес мог бы и полегче обходиться с тобой сегодня, — сказал Манискола.

— А почему? — вдруг вскинулся Тихэйн.

Манискола удивленно посмотрел на него.

— Да из–за вчерашнего! Спунский переживает больше, чем мы все, вместе взятые!

— Чепуха! — отрезал Тихэйн, наблюдая за игрой.

— Думаешь, что, если бы вместо Мура ты получил травму, а это вполне могло произойти, он сидел бы сейчас здесь и переживал, как ты? — сказал Тихэйн. — Ни чуточки. Он был бы огорчен, что ты пострадал, но знал бы, что и сам мог оказаться на твоем месте…

Прямо перед ними у борта Биз Коска и Бэлдур сражались за шайбу. К ним подкатил Джим Бэтт, и все трое грохнулись на лед. В пустом помещении стадиона можно было услышать их брань и окрики тренера: «Эй, окаянные, поживей выбирайтесь оттуда! Веселей, веселей!»

— Я был совсем мальчишкой, — продолжал Тихэйн, — когда Тед Кеннеди покалечил Горди Хоу в Детройте. Хоу с треснутым черепом оказался в госпитале. Вызвали его мать и отца из Саскачевана. Несколько дней детройтские газеты чуть ли не призывали линчевать обидчика. А это был полуфинальный матч. И Кеннеди предстояло через два дня выйти на лед. Каково ему было? Вдруг какой–нибудь псих с трибуны пристрелит его или какая–нибудь обезумевшая дамочка трахнет по башке своей сумкой, полной всяких кремов и лосьонов…

Билл не удержался от улыбки.

— И я скажу только одно, почему ничего такого не произошло с Тедом Кеннеди на том матче, — продолжал Тихэйн. — Потому что совесть у него была чиста. Хоккеисты знают, что всякий раз, вступая в единоборство за шайбу, один из них или оба могут получить травму. Много лет спустя в интервью по телевидению Горди Хоу говорил о грубых приемах в хоккее и о том, как их можно избежать. Хоу определенно заявил тогда, говоря о профессиональном хоккее: «Мне нравится эта игра. Конечно, иногда она ведется слишком жестко, но это мужская игра, и этим все сказано…»

Тихэйн посмотрел на своих слушателей.

— Запомните это. Я могу получить травму, ты можешь получить травму, любой игрок может быть травмирован. Это надо понять с первого раза, иначе ты никогда не станешь хорошим хоккеистом, — заключил Отто.

Позади послышался топот коньков, но они были так увлечены беседой, что даже не обратили на это внимания.

— Если вы собирались творить молебен в честь хоккея, надо было предупредить меня, — сказал Мерв Мак — Гарри. — Я бы обеспечил вас органистом с соответствующим репертуаром.

Тихэйн оглянулся на Мерва и погрозил ему клюшкой. Мак — Гарри, сделав балетный пируэт, мгновенно исчез.

После утренней тренировки Билл возвращался в отель один. Тихэйн немного развеял его грустные мысли. Умом он соглашался с логикой его доводов, но сердцем…

Он долго бродил по городу. Как ему не хватало сейчас отца, чтобы все с ним обсудить… В вопросах этики отец был для него непререкаемым авторитетом. А это был вопрос этики. Несмотря на уверенность, что его попытка отразить нападение Мура была не злонамеренной, а всего лишь интуитивным рефлексом, Билл все равно никак не мог избавиться от чувства вины.

В пять часов он уже шагал по дороге к госпиталю и, закрыв глаза, как в детстве, бормотал: «Господи, помоги ему!»

Женщина в справочном бюро разглядывала его с любопытством.

— Доктор Мэрфи здесь, он пришел с полчаса назад, — сказала она. — Поднимитесь на четвертый этаж и поищите его там. Дежурная сестра вам покажет.

В длинном тихом коридоре, стены которого были покрыты белым кафелем, царила тишина. Пожилая сестра вкатила в лифт коляску, на которой лежала женщина с изможденным лицом, с разметавшимися по подушке волосами, и Билл снова встревожился.

На четвертом этаже у стола, за которым работали две или три медицинские сестры, он спросил, где может увидеть доктора Мэрфи.

— Он сейчас занят, — услышал в ответ Билл. — В конце коридора комната для посетителей, подождите там. Доктор подойдет, как только освободится.

На цыпочках, стараясь не топать каблуками, Билл шел по коридору мимо многочисленных дверей. «За какой–то из них лежит Бенни», — подумал он.

Комната для посетителей была обставлена стульями и невысокими столиками. Спиной к Биллу у окна стояли двое мужчин. Оба курили. Когда он вошел, они обернулись, и Билл узнал ту пару, которую он встретил в воскресенье в холле отеля вместе с Муром.

— А! Юноша из Виннипега! — воскликнул один из них.

Билл нахмурился и хотел было повернуться и уйти, но второй загородил ему дорогу.

— Послушай! — сказал он.