Мой худший друг

В Питере я тоже училась в частной гимназии. И преподаватели меня правда хвалили, хотя, наверное, сложно этого не делать, когда человек и правда учится, старается и пытается вникать абсолютно во все – основные уроки, дополнительные занятия, спорт, самодеятельность. Я была замечена во всем.

– Да и Катюша поможет тебе адаптироваться, ты у меня девочка сдержанная, закрытая, а Катюха у нас боевая, всех разгонит.

В этом мама права, Катька и я – полные противоположности, которые притянулись. Даже удивительно, что у нас есть общие интересы, я бы сказала, много общих интересов. Но тут роль сыграла дружба наших родителей, мы с Катрин с детства в одной упряжке, в реальной жизни я с девчонками Катькиного темперамента практически не общаюсь.

– И Тим, если что, в обиду не даст, а то парни сейчас те еще…

– Ой, они всегда такими были, – закатываю глаза, чтобы съехать с разговора про Азарина. Вот о ком о ком, а о нем я говорить точно не хочу.

– Ну-у-у-у, тут ты права. Так, куда наш папа-то запропастился? – мама бросает взгляд на свое запястье, окольцованное часами. – Почти одиннадцать уже.

– Работает. Может, фильм посмотрим?

– Давай тогда еще вот эти коробки разберем и завалимся что-нибудь посмотреть, – соглашается мама и, поднявшись со стула, направляется к вещам, сложенным в углу. – Я тогда Алёне звоню насчет школы? До завтра желательно дать ответ.

Родители стараются, у них сейчас и так куча дел. Нагружать их своими проблемами, которые, по сути, связаны только с одним гадким мальчишкой, будет верхом эгоизма, поэтому я киваю и даже пытаюсь улыбнуться.

Ну не убьет же он меня, ей-богу! В конечном счете эта школа ему не принадлежит, а я имею право учиться там, где хочу. И в сложившихся обстоятельствах я выбираю именно ее.

– Уверена? Если не хочешь, мы посмотрим что-то другое.

– Осталось всего два дня, мам.

– Ничего страшного, выход есть всегда. Я не хочу, чтобы ты училась там, где тебе не нравится.

– Мне нравится. Катюха вчера показывала фотки, там есть теннисный корт.

В моей прошлой школе такого не было. На самом деле много чего не было. Например, школьной телестудии, студии звукозаписи или скалодрома в спортивном зале.

Правда, все это перекрывает один жирный минус. И этот минус я встречаю первым в пустом школьном коридоре, потому что опаздываю на урок, немного заблудившись в здании.

Катька, как оказалось, заселится в комнату лишь со следующей недели, потому что подцепила простуду и теперь сидит дома с соплями.

Только выворачиваю из-за лестницы и сразу слышу:

– Эй, некрасивая!

– Это ты мне?

Оборачиваюсь на голос, от которого еще с детства бросает в дрожь. Азарин спрыгивает с подоконника, на котором сидел с планшетом в руках, и делает пару широких шагов в мою сторону. Инстинктивно пячусь, прикрывая себя руками. В пылу его наступления и моего бегства я не заметила, как оказалась у стены.

– А ты тут кого-то еще видишь, Громова? Зря ты меня не послушала. Не стоило переводиться. Жизнь в этом месте станет для тебя адом, – он ядовито улыбается и толкает меня под лестницу. – Крысам здесь не место.

Мой внутренний голос вопит зарядить ему пощечину, но вместо этого я просто стою как истукан. Самая тупая защитная реакция – притвориться мертвой. Но в критических ситуациях, особенно когда я теряюсь, что ответить, срабатывает именно она.

– Чего тебе от меня надо, Азарин? – упираюсь затылком в стену и от неожиданности клацаю зубами.

– Испугалась? – Тим притворно улыбается. У него даже голос становится мягче. – Я пошутил. Давай дружить, Громова, не чужие же люди.

– Ты серьезно?

Азарин кивает, а его губы оказываются слишком близко к моему лицу.

– Конечно, я стану твоим самым худшим другом, А-ри-ша. Самым, – шепчет мне на ухо.

Глава 3

Кому я вообще верю? Серьезно, Арина? Ты правда на секунду допустила, что он может быть нормальным?

– Не трогай меня, – передергиваю плечами в попытке сбросить оцепенение. – И никогда больше ко мне не подходи, – толкаю его в грудь в надежде, что это даст мне шанс улизнуть. Ну или хотя бы выбраться из-под этой дурацкой лестницы, куда он меня затолкнул. Нас же здесь практически не видно.

Любой пройдет мимо и даже не заметит. Мне что, опять вопить? Как в десять лет на чердаке?

Да и после моего толчка Азарин практически не сдвинулся с места. Как стоял, так и стоит. Может быть, миллиметров на двадцать отшатнулся, а потом снова приблизился. План провалился с треском.

– А вот это зря. Я, значит, проявляю любезность и почти гостеприимство, а ты, Громова, мой порыв не ценишь.

– Чего ты вообще ко мне прикопался? Тебе заняться нечем?

– Думаю, что теперь точно есть чем, – он ухмыляется, обшаривая мое тело глазами от носов туфель до макушки. – Своим появлением ты обеспечила мне развлечение прямо до выпускного.

– Дай мне пройти. Я опаздываю на урок.

– Он у нас общий. Мы же теперь одноклассники. Могу проводить в класс. Ты же заблудилась, верно?

– Я обойдусь.

– Алгебраичка опоздунов не любит. Еще пять минут, – чекает время, – и она тебя уже не пустит.