Мой капитан

Даллас-Эмили: Когда мы опять встретимся, не мог бы ты начать вечер с каких-нибудь других слов, кроме «встань на колени» или «открой рот».

Дж. Вестон: Я не против сказать «привет» из этой позиции.

Даллас-Эмили: Джейк, я не об этом! Я хочу сказать, между нами что-то есть… Что-то настоящее… И я…

Дж. Вестон: Твои многоточия что-то значат, или ты издеваешься над грамматикой чисто для удовольствия?

Даллас-Эмили: Джейк, я хочу от тебя большего. Большего для нас обоих.

Дж. Вестон: Еще больше траханья?

Даллас-Эмили: Больше ТЕБЯ. Ты мне ОЧЕНЬ нравишься, и я знаю, что с твоей работой ты одинок (как и я), и я чувствую, что между нами существует настоящая связь.

Дж. Вестон: Между нами есть связь, Эмили.

Даллас-Эмили: Если это не так, то почему же, когда ты прилетал последний раз, мы говорили ЧАСАМИ и ты повел меня на этот шикарный ужин?

Дж. Вестон: Мы говорили двадцать минут, и я купил тебе гамбургер.

Даллас-Эмили: Это то же самое. Каждый раз, когда мы встречаемся, даже если всего пару раз в месяц, я чувствую нечто, и я знаю, ты тоже. Я думаю, если мы начнем настоящие отношения, нам будет хорошо вместе. Что скажешь?

Я выключил телефон, решив заблокировать ее позднее. В Далласе масса других вариантов, множество женщин, которым не надо было от меня ничего больше, чем перетрах и короткий, незначительный треп. Только прочитав слово «связь», я уже понял, что это общение надо заканчивать.

В моем мире связь – это краткий промежуток в расписании. Связать – это совершить короткий полет, ведущий прямо в пункт назначения, и более ничего. Это слово само по себе шаткое, неокончательное и уж точно совершенно неприменимое к отношениям.

Выйдя в гостиную, я начал искать галстук и замер, заметив заголовок, бегущий строкой по нижнему краю телеэкрана.

Новое будущее, начало для «Элитных перелетов», открывается в понедельник.

Светловолосая ведущая интервьюировала одного из прилизанных роботоподобных служащих «Элитных». У него был стандартный набор – бело-голубой галстук, значок «Люблю „Элитных“» на грудном кармане и словно приклеенная улыбка. Неважно, сколько полной ерунды исходило из его рта, улыбка оставалась неизменной.

– Ну, Клара, мы же не просто так компания номер один в стране, – представителю «Элитных» вряд ли исполнилось больше двадцати пяти. – Именно поэтому мы так рады слиянию «Фирменного полета» и «Авиалиний Контрера».

– Именно! – хлопнула в ладоши блондинка. – Как раз сегодня утром вы объявили о покупке «Авиалиний Контрера». Какое чудесное время для вашей компании!

– Благодарю, Клара. Это в рамках нашего девиза «Мы делаем все, что можно, чтобы быть лучшими, и неважно, сколько это стоит».

Неважно, сколько это стоит…

Когда по экрану снова пробежал заголовок, я почувствовал, что у меня поднимается давление. Я был уверен, что для большинства зрителей это просто еще один фрагмент бизнес-сообщений, еще одно интервью с представителем самолетной индустрии, достигшем американской мечты, но для меня эти слова означали больше, чем конец эпохи. Они значили что-то, чего я не мог ни забыть, ни простить.

В ярости я заставил себя вернуться в душ. Я включил воду на полную мощность, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом – на чем угодно, – но все было без толку. Я видел перед собой только этот гадкий заголовок.

Черт побери! Я не пойду вниз в таком состоянии.

* * *

Три часа спустя

– Благодарим, что пришли вовремя, мистер Вестон, – выразительно взглянула на меня доктор Кокс, открывая дверь в комнату совещаний. – Вы намеренно явились сюда с очень ограниченным запасом времени перед своим полетом в Сингапур, или это простое совпадение?

– Это удобное совпадение.

– Ну конечно, – простонала она, провожая меня в комнату. – Садитесь за тот стол.

Войдя, я заметил, что они превратили помещение в некое подобие кабинета профориентации. Вдоль стен расставили постеры и плакаты с политикой компании «Элитных», тут же висел экран для проектора, на отдельном стуле громоздилась стопка сводов законов Гражданской авиации. В углу стояли две большие коробки с надписью: «Дж. Вестон», а стол был завален блокнотами, папками и ручками.

Уже заняв свое место, я увидел на столе два стакана воды с надписью «Для мистера Вестона» и лужицу под ними.

Доктор Кокс тут же уселась напротив меня, и еще один представитель «Элитных», седой мужчина в знакомом бело-голубом галстуке, занял место возле нее.

– Это мой коллега, Ланс Оуэнс, – сказала она, выкладывая на стол диктофон. – Поскольку вы не торопились присоединиться к нам, наш видеограф ушел. Так что я вынуждена делать аудиозапись нашего интервью, а мистер Оуэнс выступает свидетелем. За время ожидания нам удалось заполнить большинство пробелов в вашем личном деле, так что все это не займет много времени. У вас есть какие-нибудь вопросы, пока мы не начали?

– Никаких.