Мой испорченный рай

— Таити, — говорит он. — Я занимался серфингом на Теахупоо. Там были местные девушки, которые за нами наблюдали. Мне было семнадцать, и я чувствовал себя богом, как большинство семнадцатилетних парней. — Он закатывает глаза.

Его самоуничижение в какой-то степени восхитительно.

— В общем, один из моих друзей решил, что будет забавно стянуть с меня шорты перед группой местных девушек. Конечно, девушки сочли это уморительным. Они смеялись и повторяли: «тахора, тахор». Они практически скандировали это. Мои друзья дразнили меня, называя этим словом, а я даже не знал, что оно означает. На следующий день мы спросили местного жителя и… охренели, — он хихикает.

— Что? Расскажи мне.

Грант качает головой, как будто ему слишком стыдно, но бормочет:

— Кит.

— О… — Но они называют его Блу. — Синий кит?

Он хлопает ладонями по лицу и стонет.

Потому что они видели его…

— О. — Без шорт. — Полагаю, это относится к твоему… — Я киваю на область его паха. — У синих китов самые большие…

— Давай не будем вдаваться в подробности, а? — Его выражение лица напряжено, как будто ему больно.

— Большинство парней ухватились бы за возможность рассказать эту историю.

— Я не большинство парней.

Точно, он не такой. Или, по крайней мере, пытается доказать, что он больше, чем я сначала о нем думала.

— Я не знаю, что сказать. — Я изображаю нерешительность и выдыхаю. — Полагаю, мои поздравления…

— Прекрати! — Он бросает в меня песок и смеется. — Ненавижу это прозвище. Поэтому оно и прилипло. Они не дают мне пережить это.

Я пожимаю плечами.

— Наверное, потому что не могут обхватить это руками.

— Боже мой, — говорит он, толкая меня.

Смеясь, я падаю на песок.

Он прижимает ногу к моей пояснице, подталкивая меня.

— Это твоя третья нога? — Я бросаю в его сторону горсть песка.

Грант разражается смехом, и вскоре мы оба хохочем, покрытые песком. Мне действительно весело с этим парнем. Он совсем не похож на высокомерную задницу, какой я его себе представляла. Возможно ли быть безумно красивым и при этом оставаться приземленным?

Я приподнимаюсь на локтях и смотрю на воду, когда парень придвигается поближе ко мне. Инстинкт заставляет меня отклониться в сторону. У меня такое чувство, что он делает шаг, а мне с ним очень весело, и то, что мне придется отбиваться от его ухаживаний, все испортит.

Он смотрит на мои губы.

— Могу я задать тебе вопрос?

Если я отклонюсь еще дальше назад, то потеряю равновесие, но если сяду ровно, то наши носы соприкоснутся. Он собирается спросить, может ли он поцеловать меня? В панике я выпаливаю:

— Нет.

Парень хмуриться.

— Серьезно?

— Эм, я имею в виду… — Я пожимаю плечами. — Конечно. О чем ты хотел спросить? — Я задерживаю дыхание, и напряжение сжимает мое нутро.

Его голубые глаза кажутся темно-синими в ночи, когда его взгляд снова опускается к моим губам.

Думай быстрее, Элси. Должна ли я позволить ему поцеловать меня? Хочу ли я этого? Мысль о его губах на моих не так уж непривлекательна. С его четко очерченным «луком Купидона» и пухлой нижней губой, я полагаю, он умело использует и то, и другое в своих интересах.

Нервничая, я тяжело сглатываю.

Он приближается еще немного, его губы раздвигаются, и…

— Не хочешь взять тако? Потому что я умираю с голоду.

Я выдыхаю, и предвкушение, и нервы заставляют меня смеяться.

— Я бы с удовольствием съела тако.

— Ну, слава богу, — стонет он. Затем встает и легко поднимает меня на ноги с такой силой, что мне приходится упереться пальцами в песок, чтобы не упасть ему на грудь.

Он сделал это специально? Или недооценил мой вес?

Мы направляемся к тропинке, ведущей на улицу, которая затем ведет к фургонам с едой. Грант не пытается взять меня за руку или даже приблизиться, но я замечаю, что он укорачивает шаг, чтобы идти рядом со мной.

В поле зрения появляются фургоны с едой и дюжина людей, рассевшихся за столами для пикника.

— До скольки они работают? — Странно, что заправки закрываются так рано, но фургоны с едой очень даже работают.

— Зависит от обстоятельств. — Грант кладет руку мне на поясницу, чтобы провести мимо столов. Его теплая ладонь приятно ощущается на моей голой коже. — У них нет установленных часов. Пока люди покупают, они готовят.

Он приветствует мальчика подростка в окне заказа, называя его по имени.

— Папаша загружает работой? — Мальчик издает ворчливый звук, от которого человек за грилем позади него качает головой. Это, должно быть, и есть папаша.

Грант заказывает пять рыбных тако и два пива. Я предлагаю заплатить за свой, но он отказывается принимать деньги.

— Наверное, мне стоило спросить, — говорит он, протягивая мне пиво. — Любишь ли ты рыбу. — Его брови сведены вместе. — И пиво.

— Люблю. — Я беру у него бутылку. — Спасибо.

Мы садимся за ближайший столик для пикника.

Я делаю глоток пива, и горькие пузырьки застают меня врасплох.

Он слегка улыбается, как будто моя реакция причиняет ему боль.

— Тебе не нравится пейл-эль.

Я изучаю бутылку.

— Никогда не пробовала, это мое первое. — Так вот что это такое.

Парень сжимает губы.

— Перестань беспокоиться обо мне. Я не придирчивая.

Он поднимает бровь.

— Да? Приятно слышать.