Мой идеальный враг

— Давай не будем ссориться, и ты просто уйдешь, а я сделаю то, зачем приехала. — Подошла к столу и оперлась на него руками в перчатках совсем рядом со сложенными на поверхность локтями Орлова. Мудак поднял голову, потом оторвал взгляд от экрана телефона и затянул меня в омут тропической глади его проницательных глаз. — Ну серьезно, давай не здесь, а?

Андрей поднялся, не отрывая от меня своего взгляда, и выйдя из-за стола встал рядом, продолжая сверлить меня глазами.

— Просто представь, что меня здесь нет. У тебя хорошо получался этот трюк на озере, а теперь повтори.

И он обошел меня и направился к железным воротам, а я прикрыла глаза, облегченно выдыхая.

Зашла в оградку и, опустившись на корточки у деревянного креста начала выдирать траву.

Иногда полезно просто бездумно работать, повторяя чисто механические движения. Голова проясняется, мысли сами находят нужное русло и подкидывают решение проблем, которые уже давно мучают воспаленный разум.

Подумаешь, разошлась заначка. Памятник я успею заказать и в следующем месяце, договорюсь в рассрочку. Зато сейчас подготовлю для этого место: вырву траву, разровняю граблями грунт, очищу дорожку. Ведь главное не стоимость памятника, а понимание, что могила ухожена. Пусть в изножье и деревянный крест без таблички. В следующем месяце обязательно это исправлю.

Пока работала, не заметила, что Орлов вернулся на свое место и теперь продолжал сидеть на деревянной лавочке полулежа на столе и рылся в телефоне. Единственное, что изменилось — около него стояла запотевшая полторашка воды. Сволочь, как же хочется пить.

Продолжила пропалывать, и постепенно тело начало покрываться испариной. Провела по лбу тыльной стороной ладони в перчатке и выдернула последний пучок, складируя траву за пределы оградки.

Уже пофиг, что испачкала джинсы, опираясь коленями в землю, пофиг, что видок у меня однозначно заезженный. Зато чувствовала себя значительно лучше и даже Орлова почти не ненавидела.

Стянула перчатки и бросив поверх кучи травы выпрямилась медленно разгибая спину. Ноги затекли их начало покалывать, и я сделала два шага к лавочке и упала на нее, стягивая с ног кроссы.

Андрей отвинтил крышку и без слов протянул мне воду, и я сделала огромный глоток, едва не закашливаясь от жажды.

— Полей. — Протянула ему воду и забралась с ногами на лавочку, отставляя руки в сторону.

Орлов плеснул воды мне на ладони, и я вымыла руки и после провела по лицу, смахивая осевшую пыль.

— Отец? — Голос звучал ровно, не давя и не принуждая отвечать, но я даже была рада возможности выговориться, хотя еще полчаса назад мечтала остаться одной.

— Его мама. Баба Лида. Папа похоронен на другом кладбище, а тут только дед и бабушка — его родители.

Заметила, как Андрей достал откуда-то шоколадку и протянул мне, уже распечатав упаковку. Взяла половинку и благодарно кивнула откусывая батончик.

— Ты их единственная родственница? — Он задал вопрос с определенной целью, и я понимала это, но не собиралась снова оправдываться.

— У папы есть живой брат. Но мы не общаемся.

И он не чешется ставить своей матери памятник, хотя прошло уже пять лет после ее смерти.

— Почему?

— Ему все равно. — Ответила не на тот вопрос и потупилась, откусывая шоколадку, только бы не болтать лишнего больше.

— А что говорит твоя мать? — Не отрываясь смотрел куда-то поверх оградки и я поняла, что чем-то все-таки себя выдала. — Насчет памятника.

Резко повернулась к Андрею, а потом отвернулась, недоумевая, как ему удается читать мысли и сдалась.

— Мама говорит, что это не мое дело. И что я не должна вмешиваться и выполнять за дядю его обязанности. Но я так не могу!

Подтянула колено к груди и обняла, злясь, что снова подняла эту тему.

— Я каждый год приезжаю и вычищаю оградку, и уже нет сил смотреть на безымянный крест на ее могиле. Я любила бабушку и хочу вернуть ей хотя бы часть той любви, что она мне подарила. Но ее не вернуть. И все, что я могу: поставить ей красивый памятник.

Замолчала, закинув в рот последний кусок шоколадки. Но вкуса не чувствовала. И не чувствовала горечи, потому что сильная рука легла поверх моего плеча и Орлов притянул меня к себе, успокаивая.

Он ничего не говорил, просто молчал, но это его молчание сейчас было лучше любых слов поддержки. Потому что он понимал. Понимал меня и не осуждал. Не спорил. Поддерживал.

Не знаю, сколько мы просидели на старой деревянной лавочке у безымянной могилы, но опомнились лишь когда на мое колено упала капля дождя.

Спохватилась, подняла голову понимая, что даже не заметила, когда набежала тучка. Андрей сунул мне в руки свой телефон и ключи от гелика и бросив короткое: «В машину живо». Поднял с земли перчатки.

— Но надо убрать траву…

— Я сам. Иди Света.

Дождик не на шутку расходился, и я накинула капюшон толстовки и подцепив грабли рванула к воротам.

Когда я закинула в багажник инструмент, Андрей уже закончил скидывать траву в канаву у забора и, защелкнув замок на воротах, подошел к машинам.

Протянул мне перчатки, ежась от расходящегося дождика и кивнул на приору.