Мой идеальный Шторм

— Он меня закрыл, да? — безвольно повиснув в руках Дена, спросила она.

— Не загоняйся. Это его решение. Шрамы, конечно, останутся, но мужика это только красит, — хмыкнул парень. — Так же вы, девочки, говорите?

— Куда уж красивее, — шмыгнула носом Саша и расплакалась.

Пока она находилась в доме Макара, казалось, вечность прошла. Каждая минута тянулась как в пыточной. В неведении Горина каждые две минуты звонила Лютиковой. На десятый звонок Аня не выдержала и сказала, что проще вообще не отключаться, чем постоянно названивать. Все же ночь, а они в больнице. Бесконечная трель входящих звонков напрягает медперсонал и мешает отдыхать больным. Кто бы знал, как она уговаривала Дениса позволить ей остаться рядом с Макаром, но качок просто непробиваемый.

Привезли Шторма домой ближе к четырем утра. Выглядел он вполне сносно. Хотя для Саши главным было, что вернулся. Плевать на остальное. Посадив друга на кровать, Демьянов дал четкие указания: раны не тревожить. Правда, не забыл пожаловаться, что от госпитализации пострадавший отказался. Наотрез. А утром должен приехать семейный доктор. Деду уже сообщили. И если бы на данный момент старик не был за границей, то ждал бы Сашку сюрприз — стыдливое знакомство.

Успокоился Анькин пупсик. В клубе он напоминал взбесившегося супергероя, готового убивать всех злодеев вокруг.

Леру, конечно, отмажут. Со слов Павла. Но радует, что увезут подальше. В клубе кругом натыканы камеры, так что доказательств ее вины более чем достаточно.

— Останешься со мной? — тихо спросил Макар, когда Саша присела рядом.

— Больно?

— Когда ты рядом, ничто не имеет значения.

— Я испугалась… — призналась Саша и уткнулась лбом в его плечо.

— И я… за тебя, — вздохнул Шторм. — Надо отдохнуть, Саш.

Они лежали рядом. Оба на спине, едва соприкасаясь руками. От пережитого шока и стресса у Сашки внутренности дребезжали. Мысль, что могла потерять Макара, никак не давала покоя. В свете последних часов все ее обиды и страхи обесценились. Стали глупыми и пустыми. Не так страшно жить с безответной любовью, как любить беззаветно память о человеке. Знать, что никогда не увидишь, не скажешь важных слов, не услышишь голос, не сделаешь безумных, пусть и ошибок… Никогда — страшное слово. Жуткое в контексте ее мыслей. Холодное. Цвета и вкуса сырой земли.

— Саша…

— Я люблю тебя, Макар, — протараторила девушка на одном дыхании, перебивая, и зажмурилась.

Раздался сдавленный стон Шторма, и Горина почувствовала на своем лице его теплое дыхание. Открыла глаза и попала в плен настороженного взгляда невозможно красивых глаз.

— Тебе нельзя двигаться, — прошептала она.

— Скажи это еще раз, — тихо попросил он, явно не замечая, что лежит на пострадавшем боку. — Глядя на меня… скажи, Саша.

— Я люблю тебя, — твердо сказала и от волнения осипла. — Очень люблю, Макар.

— Чудо ты мое ненаглядное, — он покрывал смущенное лицо легкими поцелуями, наваливаясь на нее все больше, прижимая к себе сильнее. — Невыносимая моя девочка… До сих пор не пойму, как ты стала моим воздухом… Когда меня переклинило на тебе… Сашенька…

От откровений их трясло. Саша обнимала Макара, боясь задеть бинты и повязки. Целовала смело, как могла и умела. Позволяла его языку хозяйничать у себя во рту. Стонала от возбуждения и страсти, что тащила лавиной. От счастья в груди места не хватало. Хотелось кричать и плакать, а еще смеяться. Но сейчас больше всего она хотела его. Соскучилась. Вымоталась. Истосковалась.

— Если не войду в тебя — сдохну, — прорычал Саше в губы Шторм, легкими толчками прижимаясь к бедру.

В его желании сомнений у Саши не возникало. Сквозь домашние спортивки член чувствовался каменным. Осмелев или обнаглев, она опустила руку и залезла к нему в штаны. Казалось, вставший орган только этого и ждал. Дернулся под нежной рукой и стал еще тверже, хотя казалось, куда уж больше. Девушка очертила наугад контуры головки, прошлась пальчиками по уздечке и обхватила ствол, на сколько позволяла ладонь. Провела по всей длине, упиваясь сдавленным стоном Макара.

— Сашка, если продолжишь…

— Чш-ш-ш, — она приложила пальчики другой руки к его губам, заставляя молчать.

Как бы сейчас ей ни было хорошо под давлением его тела, Саша понимала, что ему нельзя шевелиться, а тем более напрягаться. По настрою Шторма девушка поняла, что сам он о себе в данный момент не позаботится. Вернее, позаботится, но думая о другом.

Когда к Гориной пришли столь порочные мысли, она не знала. Родились молниеносно. Не выкинуть и не вытравить.

Осторожно приподнимаясь, не разрывая очередного поцелуя, она брала инициативу в свои руки, заставляя парня менять положение. Продолжая одной рукой водить по члену, а ладонь другой запустила в волосы Макара на затылке. Медленно, но верно Саша укладывала парня на спину, занимая положение сверху.