Мой идеальный Шторм

Влетела домой как ошпаренная. Захлопнула дверь и закрылась на все замки, будто это могло ее защитить от Шторма или своего слабоволия.

— Сань, давай все же поговорим. Мне Шторм звонил. Обрисовал в общих красках что и как… — начал разговор Павел, проходя за ней на кухню.

— Вот и продолжай общение с другом, а мне ваши игрища неинтересны, — залпом выпив стакан воды, она посмотрела на Демьянова. — Пофиг.

— Смотрите, какая правильная и гордая, — подколол ее собеседник. — Святая, что ль, Сань? Да Макар за тебя, дуру, переживал, потому и пришлось играть по чужим правилам. Лучше обидные слова от него, чем опасное внимание со стороны Лерки.

— Отличная отмазка. Тебе не кажется, Паша, что прятаться за спину девушки, пусть и стервы, как-то мелковато для мужика?

— Знаешь что? Пусть Шторм сам с тобой нянчится, — губы Демьянова превратились в тонкие линии. — От таких безвинно обиженных, которые слышат только себя, меня воротит. Если бы ты оказалась на месте Макара, уверен, сделала бы то же самое. Только он, идиот, все же рискнул благополучием и здоровьем деда. Единственного, кто заменяет ему родителей. Ради тебя, между прочим.

— А я не просила! — запальчиво высказалась Саша.

— Вот за что я терпеть не могу баб, — брезгливо скривился Демьянов. — Вы в своих обидках, как на троне сидите. Царствуете. Хотите разговоров, но слышать и слушать не готовы. Понимать не способны. Особенно, если говорят не то, что вы в своих ванильных мозгах нарисовали. Набираетесь где-то дерьма про идеальных людей, а сами далеко безупречностью не блещете. Все люди, Саня, совершают ошибки, делают порой сложный выбор, который не всегда раскрывает их как личность. Просто обстоятельства разные, знаешь ли. Там, где надо понять — кичитесь своей правдой, а там, где надо сказать спасибо — делаете снисходительное одолжение. С легкостью перечеркиваете поступки и ведетесь на слова.

— Достал ты мне морали читать! — повысила голос Горина.

Не собиралась она принимать его слова. Допускать их в себя. Она пострадавшая — точка!

— Это не мораль, а правда жизни, — устало махнул рукой парень. — Легко судить человека. Только не советую зарекаться. Совершишь ты в своей жизни херовый поступок, имея веские причины, твои, личные, важные… а тебя даже выслушать не пожелают. Как думаешь, справедливо?

— Справедливо, если совершила, — упрямо сказала она.

— А-а-а, тогда порядок, — собеседник поднялся с места и направился в комнату. На пороге развернулся и добавил: — Шторм не был идеальным и не будет. И еще, старайся одна не ходить. Лера тебя в покое не оставит. Сейчас, потеряв рычаг давления, она сосредоточится на тебе.

— Господи, я-то ей зачем?!

— Дура ты, Сань. Разговор на озере не что иное, как ее попытка отдалить от тебя Макара, учитывая, как он к Лерке относится. Она раньше всех увидела то, что ты до сих пор уловить не в состоянии.

— И что это?

— Думай сама, — хмыкнул Павел и ушел.

Саша поймала себя на мысли, что злится не от того, что произошло у бассейна, а уже от того, что Шторм не делает решительных действий. В своей голове, конечно, она его уже миллион раз отшила и выгнала, но… все равно хотелось, чтобы он настоял, заставил, уговорил. И да, она будет непреклонна.

После амплуа пацана многое казалось странным и теперь ее саму бесили странные заскоки в голове. Зачем ей танцы с бубнами со стороны Макара, если она не готова его простить? Во-о-от! Отвечая честно на свой вопрос, она поняла, что простить готова. Только кое-что мешает…

Не обманул ее Макар. Его машина на следующий день стояла у дома, а сам он изредка выходил из нее размять ноги. Выглянув во двор, Горина вздохнула.

В магазин она выбегала с определенной целью, и это были не покупки. Несколько раз вдохнув и выдохнув, Саша изобразила на лице тотальное спокойствие и чинно вышла из подъезда с гордо поднятой головой. Девушка брела по улице, чувствуя приближение Шторма.

— Саша… — позвал ее Макар.

Она остановилась, но не развернулась к нему. Ощущала его тепло своей спиной. Знала, что стоит очень близко.

— Почему ты одна вышла? — сильные ладони сжали девичьи плечи. У Сашки все нутро скрутило от удовольствия. Ей бы откинуть сейчас голову на крепкую мужскую грудь и закрыть глаза, позволяя делать с собой что угодно и только ему.

— Я же не одна.

— Потерпи еще недельку, — воспринял он ее слова по-своему. — Обещаю, что найду способ вывести тебя из-под удара.

— Хорошо.

— Давай я отвезу тебя? — предложил Макар, шагая рядом.

— Нет. Хочу прогуляться, и так никуда не ходим в последнее время, — Саша повернула голову и посмотрела на него.

Первые секунды он глядел на нее мягко и нежно. Потом скользнул по ее лицу: глаза, нос, губы, подбородок и… снова губы. Зрачок почти перекрыл радужку, взгляд стал тягучим, томным, обжигающим. Таким, что у Саши внутри задребезжало все, потянулось навстречу. От желания прикоснуться к нему пульс бился в подушечках пальцев, а сердце долбилось в горле. Оторваться невозможно. Нереально. И не хотелось.

— Я провожу, — просипел Макар и прокашлялся.