Мой граф де Бюсси

Весна. Я ненавидела это время года из-за бурного цветения растительности разных видов. Каждый раз этот период времени у меня сопровождался сильнейшей аллергией на цветение каштанов, одуванчиков, яблонь и всего остального, чем любят восторгаться не болеющие этой заразой поэты.

Единственное, чему я радовалась после затяжной зимы – это грозе! Как у Тютчева: «Люблю грозу в начале мая…»

Вместе с грозой приходит свежесть и запахи цветения пусть ненадолго, но оставляют в покое. Если в Москве мне помогали справиться с недугом лекарства, то здесь пока не имелось средств от данного вида болезни.

За два дня в дороге, измученная почти непрерывающимся чихом, я с красными, как у вампира глазами, добралась-таки до крепости. Надпись 'Angers' на указателе близ ворот, подсказала о завершении путешествия, по крайней мере, в одну сторону. Массивное серо-розовое (в лучах заката) строение с мощными коренастыми башнями, явно предназначалось не только для жизни в крепости, но и для обороны от всех возможных и невозможных врагов.

Неприветливое обращение с посыльным короля не удивило. Я знала, что иду в логово Франсуа, брата Генриха Валуа и что тот больше всего на свете мечтает зайти на трон, а мой господин пытался (особенно в последнее время) этому воспротивиться изо всех сил. Любопытным было то, что у Шико везде имелись преданные люди, а стало быть – глаза и уши. Поэтому он знал обо всем происходящем в стране, задолго до того, как об этом станет известно Его Величеству.

Я не переставала восторгаться шутом. Казалось, он состоит только из достоинств, если не считать того, что Жан-Антуан громко храпит во сне. Правда, я очень не завидовала той женщине, что станет его женой еще по одной причине. Этот господин – слишком, на мой взгляд, самоуверен и упрям. Жизнь с таким точно – не сахар.

Но для любящего сердца нет преград, есть только возможности. Об этом тоже знала не понаслышке. Мои родители являлись самым большим примером в том, как надо любить и заботиться друг о друге. При этом они были слишком разными людьми и отличались во всем, вплоть до того, как взбивали подушку перед сном и как надрезали арбуз. Папа всегда резал вдоль полосок, мама поперек. Но это не мешало им стоять горой друг за друга и быть опорой в жизни. На многие семейные мелочи они закрывали глаза, принимая «свою половинку» такой, как есть: со всеми достоинствами и недостатками, коих, думается, было не мало. Как же я по ним скучала! Не было и дня, чтобы не вспомнила о родителях.

Но путь домой по-прежнему оставался закрыт.

Мне в образе юноши с одной стороны жилось гораздо спокойнее, чем раньше. Больше не велось намеков о замужестве, и я могла не беспокоиться о том, на что теперь жить. С другой же стороны, имелись некоторые неудобства, но на них старалась не обращать внимание. Человек привыкает если не ко всему, то очень ко многому. И моя кочевая жизнь со временем устоялась. Мне даже начали нравиться путешествия. Ведь я могла рассмотреть мир 16 века во всей красе! Бывала там, где раньше и не могла подумать, что когда-либо окажусь.

Ла-Рошель, Бордо, Лион, Марсель… – далеко не полный перечень тех мест, где довелось побывать за три месяца службы у господина Шико. Надеюсь, что моя работа хоть как-то облегчила его труд на благо отечества, его любимой Франции.

На этот раз я везла депешу для Бюсси. И кто бы мог подумать, что благодаря Шико снова смогу увидеться с тем, кому более чем не хотелось попадаться на глаза.

Закралась крамольная мысль: «Что я стану делать, если Луи де Клермон меня узнает?»

Но не гадать же на ромашке? Поэтому я постаралась взять себя в руки и, превозмогая страх, с замиранием сердца, спросила у первого встречного, где можно найти графа.

Мне повезло, поскольку юноша оказался не кем иным, как пажом Его Сиятельства, он любезно согласился проводить меня к своему господину.

Прежде, чем впустить к сеньору д'Амбуазу, паж первым прошмыгнул в дверь, чтобы предупредить графа о нежелательном визитере в моем лице.

Еще на въезде в крепость я встретилась с хмурым стражем, который окинул таким взглядом, что лучше не вспоминать. Да, Его Величество тут явно не жаловали.

– Входите, – позвал паж, показывая жестом, что меня уже ждут.

Вошла, и от порога низко склонила голову, передала послание тому, на кого боялась поднять глаза.

Взглянув на конверт, Бюсси усмехнулся:

– Никак послание от мэтра Шико? Странно. Не находишь, Реми?

– Возможно, вы правы, сударь, а быть может, и нет, – ответил ле Одуэн, вставая из-за стола. Господа, видимо, ужинали и вели дружескую беседу на отвлеченные темы. Я была тоже очень даже не против, что-нибудь поесть, прежде, чем меня отправят обратно.

– Снова говоришь загадками, дорогой мой эскулап? Ну, что же, сейчас узнаем, зачем я понадобился господину де Шико, – сказал Бюсси, вскрывая конверт. Реми поднес ему свечу, чтобы тот мог лучше ознакомиться с посланием. Не взглянув на меня, граф велел:

– Сударь, подождите за дверью. Я должен обдумать свой ответ.

Вышла, возблагодарив судьбу за то, что не пришлось открывать рта. Так как очень боялась оказаться узнанной.