Мой граф де Бюсси (СИ)

         Шико был неутомим. У меня же от непривычки рука уже еле держала шпагу, а ноги заплетались сами собой. Через некоторое время они отказались меня держать и я свалилась в траву под ироничный смех моего господина.

         - О, друг мой! Теперь вы не жалуетесь на холод?! Сколько раз вы убиты?

         В ответ подняла левую руку с растопыренными в сторону пальцами, глубоко заглатывая воздух. Расстегнула несколько пуговиц на камзоле, освобождая дыхание и вытирая рукавом пот с мокрого лба, села, обернувшись к шуту.

         - Пять? Всего-то! В позицию! В фехтовании имеют значение три вещи: прежде всего - голова, а затем руки и ноги. Используйте голову, Антуан! ГОЛОВУ!

         - Понятно, господин Шико. Знать бы еще, как именно её использовать.

         Жан рассмеялся моей шутке. Я поднялась, прищурившись на солнце, которое стояло высоко и порой слишком не милосердно слепило, мешая неопытному бойцу в моем лице. Пытка началась заново. В руках Шико шпага танцевала, выделывая невероятные 'па'.

         Думала, что до самой ночи придется потеть, как в сауне, увертываясь от натиска моего учителя фехтования.

         Неожиданно за спиной раздался удивленно-обрадованный низкий голос, доносившийся, словно из бочки.

         - Господин Шико! Вот вы где прячетесь? А я ищу вас повсюду!

         Я обернулась и увидела перед собой круглого человека, он и впрямь напоминал бочку, поверх которой натянули монашескую рясу. За пухлыми щеками прятались маленькие бегающие глазки, которые с любопытством уставились на меня.

         - Брат Горанфло! - обрадовался господин д"Анжлер, неведомо откуда взявшемуся монаху.

         Я же в свою очередь была довольна тем, что можно хоть немного передохнуть.

         Шико обнял друга и, похлопав его по пивному животику, представил мне:

         - Антуан, знакомьтесь: это самое большое и ненасытное чрево во всем Париже! А его хозяина зовут - брат Горанфло! Самый верный и преданный слуга Господень!

         Монах от этих слов зарделся и засмущался, опуская долу глазки, будто застенчивая барышня.

         - Ну, что вы! Господин де Шико! Что вы говорите!

         - Правду! И только - правду! Ну, и зачем ты меня искал, куманек?

         - Я?

         - Ну, не я же?

         - А, да! Я искал! Искал и наконец-то вас нашел! - заулыбался монах самой искренней улыбкой на свете. Он, правда, был очень рад встрече. Вспоминая его книжный прототип, я подумала, что, скорее всего, этот человек хочет, чтобы его пригласили отобедать. Время как раз немного перевалило за полдень, о чем известил недавний бой городских часов. Да и мне, если уж быть до конца честной, очень хотелось есть.

         - Зачем?

         - Чтобы сказать... как же я рад вас видеть, дорогой господин Шико!

         Монах юлил, никак не осмеливаясь заговорить об истинной причине своих поисков. Нервно поглаживая живот, он то и дело бросал заискивающий взгляд на господина Шико. Тот же делал вид, что ничего не понимает. Видимо он хотел услышать от Горанфло - лично, что тот попросту хочет кушать, а потому и ищет себе возможный кошелек.

         - И я рад тебя видеть, друг мой! Вот только мы с господином де Шнур, заняты наиважнейшим делом. И никак не можем сейчас от него отвлекаться.

         - Ни... никак?!

         - Нет.

         Мне стало жаль монаха... и я решила помочь бедняге.

         - Господин де Шико!

         - Да? - он хитро вскинул взгляд в мою сторону.

         Видимо, догадался, что хочу сказать и просто наслаждался моментом игры в благодетеля.

         - А вы не думаете, что время обеда уже должно бы наступить. Быть может, прервемся... ненадолго? Совсем чуть-чуть? - улыбнулась краем губ, и Шико понял, что я в игре. Он подмигнул мне, поглядывая в строну удаляющегося Горанфло.

         Монах остановился на полпути и весь насторожился, явно прислушиваясь к нашему разговору. Вся его неуклюжая фигура говорила о том, что он собран и очень внимателен.

         - Ну что вы, господин де Шнур! Как можно?! Неужели чревоугодие превыше столь важного занятия, которое ...

         - Но, - прервала я шута и продолжила, - если мое бренное тело не смогут держать ноги по причине голода, то все усилия напрасны.

         - Да-да! Да! - очень шустро вмешался в разговор Горанфло, едва не вызвав у меня истерический смех, - Господин де Шнур сразу видно - умный человек и говорит очень правильно. Голод - это грех!

         Я отвернулась, еле сдерживая себя.

         - Ну, а как же пост? Это же тоже, своего рода, голод, - возразил Жан-Антуан, усмехаясь.

         Монах, опасаясь, что его обед может сорваться, с энтузиазмом продолжил развевать сомнения Шико:

         - Пост - это другое!

         - Другое?!

         - Да! Другое! Нельзя, господин де Шико, злоупотреблять и усердствовать в голоде. Никак нельзя! Это же вред для сосуда души! В писании сказано: всяк приносящий вред сосуду души - грешен и карается гневом Божьим!

         - Ладно-ладно, сдаюсь! И где же вы хотите отобедать, мой необъемный сосуд души?

         - Господин де Шико! Вот, чем больше сосуд, тем больше душа в нем! - воскликнул довольный монах, похлопывая себя по животу в предвкушении весьма нескромного обеда, не подозревая о нашем сговоре.

         - Идемте, куманек! Заполним ваш сосуд обедом! - подмигнув мне, улыбнулся Шико, надевая камзол и подбирая с земли плащ.

         - Ну вот! Совсем другое дело! Вы же знаете, как я вас люблю!- залебезил монах.

         - Знаю, знаю! Ты же неустанно молишься за спасение моей души, не так ли?