Мой город 3: записи Эммануэль

Не на шутку перепугав Эммануэль, та с острасткой осмотрелась. В эту минуту ей показалось, что она находиться где-то в пространстве. Пространстве меж реальным миром и миром потусторонним. Миром, где живут герои романов. Мистических романов написанных о Москве. Она ощутила, что она одно из героинь этих историй. Историй – старой Москвы. Сколько она хранит тайн? Может со временим она и раскроет нам – смертным свои тайны, но не сейчас.

Эммануэль призналась:

–Знаете, я чувствую себя одной из героев романа, хоть я и сижу сейчас на лавке, как приглашенный зритель, я все равно чувствую себя неотъемлемой частью какой-то истории. – она сделав паузу, добавила. – Я пока не могу сказать какой истории, но я знаю, то есть я чувствую, что мы здесь неслучайна, и еще мне предстоит сыграть свою роль в этой пьесе жизни. Я еще не знаю какую? Но я точно знаю, что я, так же, как и Вы здесь неслучайно.

Жора поинтересовался:

–Хотите сказать?..

–Да. – не дала договорить ему Эммануэль. – Мы здесь чтобы что-то понять, что-то прочувствовать. – она сделав паузу, добавила. – Мы здесь чтобы нам что-то показали. Я пока не знаю, что именно, но скора мы об этом узнаем. – закончила Эммануэль свою речь.

Люда поинтересовалась:

–Вы в этом уверенны?

Эммануэль утвердила:

–Абсолютно.

Но вернемся к Клавдии Ивановне и к Василию. Что они делают? Да пожалуй ничего. Внеся весь товар в палатку, Вася и Клавдия Ивановна открыли окошко ларька-палатке, и посмотрев на часы, на которых было уже без одной минуты двенадцать, посмотрев на небо, на желтую сияющею радостным светом – луну, Клавдия Ивановна сказала Василию:

–Сейчас на дорожке у Патриарших прудах появятся гости.

И вот, издалека, словно из ниоткуда, появился человек. Он был высокого роста, во фраке. На голове у него был цилиндр, а в правой руке он держал клюху, а в правом глазу у него был виден монокль. Про таких говорят; «каланча». Впрочем, этим термином пользовались многие люди. Как в древности, так и сейчас. Мы про высокого человека говорим: «Он! Каланча пошел». Про маленького человека говорим: «Карлик». Каждый из нас вынужден терпеть обидные прозвища. Но разве человек виновен лишь в том, что вырос в размер «Дяди Степы» или его гены не дали ему роста, и он стал «Карликом» или как мы иногда говорим: «Он лилипут пошел». Обидно. Обидно что мы приписываем людям те титулы, которые они не заслуживают. Ну и что такова – они велики ростом или нет? Может они в чем-то превосходят нас – нормальных ростом людей. Но они этого нам никогда не скажут. Не скажут потому, что мы не умеем общаться с такими как они. Они вынуждены жить в своем мире, и лишь книги их постоянные и верные друзья. Особенно это как не печально относиться к людям малого роста. Те которые ни больше чем метр, и того меньше. Я знаю таких людей. Они живут одни. У них нет никого, кроме таких же как они. Иной раз смотря на них, мне становиться не по себе. Ведь они одни. Одни, в этом безумно-безумно-безумно огромном мире. Мире, где все подчиняется своим правилам. В мире, где правят высокие люди – властители мира сего. Жаль, что они не замечают маленьких людей. Людей, которые растворились за ненадобностью в этом большом и безумном мире будущих технологий и прогресса. Они исчезли – за ненадобностью. Ведь с такими как они так сложно. Лучше б о них забыть. Забыть и не вспоминать никогда. Но они есть, и от них никуда не деться. Маленькие люди – они никогда не выдут из тени. Они не выдут потому, что другие их даже не заметят. Пройдут мимо, и… что и? Их нет. В безумии жизни, их нет. Жаль что все именно так, так, а ни иначе. Может увидев у себя бревно в глазу, мы перестанем видеть палки у других. Жаль, может средь маленьких людей, возможно находятся бедующие профессора и академики. Жаль, мы этого никогда не узнаем. Но вернемся на Патриаршие пруды. Что происходит там?

Высокий человек шел по выложенной брусчатке дорожке. Он шел непринужденно озираясь по сторонам. Он был весел как никогда. Про таких говорят, что эти люди родились с явным желанием «жить». Да как же не хотеть – жить? Ведь что ни говори, жизнь это самое дорогое, конечно после семьи, что нам дано от природы. Ведь согласитесь, чудо же рождение женщиной ребенка. Конечно с медицинской точки зрение понятно, как все это происходит. Но с философской точки зрения – жизнь данная женщиной ничто иной как чудо. Есть даже такое выражение: «чудо-рождение новой жизни». Как мы ни ценим эту жизнь. Мы сами себя убиваем. Страшно. И что еще страшней, мы не понимаем сами того, что мы сами себя уничтожаем.