Мой чужой ребёнок

— Понимаешь, когда я реально проиграл в карты, я пошёл к Алиске… У нас с тобой уже после второго долга не получалось нормально поговорить, ты начинала упрекать меня и пилить… Я пошёл к ней, чтобы посоветоваться, попросить помощи… Она сказала, что сейчас многие промышляют суррогатным материнством, что у неё так знакомая родила… И ничего, живёт теперь припеваючи, через пару лет хочет снова туда пойти. Я не подумал, малыш… Я мысли не приложил, что тебе будет так тяжело. Я дурак! Козёл! Ублюдок! Лялька, ну хоть как назови меня, плюнь в рожу… Ударь меня… Только прости…

Стас скатился с дивана и встал на колени. Он смотрел мне прямо в глаза, отчего сердце ёкнуло на долю секунды. Однако жалость к нему так и не вернулась. Слишком жестоко он со мной поступил… Слишком больно мне сейчас.

— Поднимись с колен… Не становись более жалким. Если ты считал, что я прощу тебя и брошусь в объятия, ты сильно ошибался, — начала говорить я, отмечая, что каждое слово хлёстким ударом отпечатывается в его душе. — Я не девочка на побегушках, Стас! Я не Бог, который может забыть всё! Я человек! Со своими ошибками и со своими чувствами! Моей самой большой ошибкой стал ты… Уж прости, что говорю прямо. Все пять лет, что мы прожили, я тонула во лжи, ты топил меня в ней, пусть даже неосознанно. Тебе было проще довериться своей бывшей, чем жене… Мне неприятно всё это… Пожалуйста, встань с колен и уходи… Я не хочу тебя видеть, особенно сейчас.

Я скрестила руки на груди и почувствовала, как дрожит всё тело. Лихорадочная дрожь била словно миллион маленьких отбойных молотков. Стас поджал губы, кивнул и поднялся на ноги. Он больше ничего не сказал мне, молча вышел в прихожую, обулся и с порога крикнул:

— Закройся, ключи я оставил…

«Забери ключи, мне они ни к чему…», — заиграла в голове песня, а слёзы хлынули из глаз. На меня накатила вся горечь происходящего.

Я поднялась на ноги и едва дошла до дверей, чтобы закрыться. Выглянула в окно, обратив внимание на то, что Стас уже вышел и закурил. Я задёрнула шторы, вернулась на диван и заплакала навзрыд.

«Жизнь разбилась пополам, хрупкое стекло…», — прозвучала ещё одна мелодия, заставляя плакать громче, реветь, как раненый зверь, оказавшийся в яме, из которой сложно будет выкарабкаться, пока не залижешь раны.

Я разорвала наши отношения со Стасом окончательно, но при этом узнала, что не только он обманывал меня, но и соседка, прикидывающаяся подругой. В голове вдруг начал крутиться вопрос, мне хотелось спросить у Стаса — спал он с ней или нет, когда ходил «помогать», вот только это уже не имело значения. Я не желала сдохнуть от боли, которая и без того выворачивала наизнанку.

Вытерев щёки ладонями, я заставила себя подняться на ноги и прошлась по квартире в поисках телефона. Он оказался в тумбочке разряженный. Я поставила его на зарядку и включила. Прилегла на кровать, и как только индикатор начал показывать одну точку, набрала мамин номер.

— Мам, привет! — сказала я уже ровным голосом, пусть и немного сдавленным.

— Родная! Ну наконец! Стас обещал ещё утром отвезти тебе телефон! Как ты? Ты прости, что не приехала, ну сама понимаешь, Витьке этого всего знать не надо было, я потому увезла его в деревню… Вон сейчас с дедом жимолость собирает…

— Мам… Ты сама понимаешь, что не сладко. Давай не будем об этом, ладно? Я завтра приеду! Сегодня отдохну немного, а завтра к вам.

— А ты сидеть можешь? Нормально?

— Да. Могу. Всё хорошо.

После рождения Вити мне две недели не разрешали садиться, потому что всё прошло куда тяжелее, а в этот раз как по маслу.

— Мам, я спать лягу. Витю поцелуй за меня, ладно? — выдохнула я, успокоившись благодаря родному голосу.

— Бог пусть бережёт тебя! Поцелую! Отдыхай.

Мне хотелось спать… Отрешиться от всего мира, понадеявшись, что хотя бы во сне всё будет радужно и хорошо.

Как только сбросила звонок, посмотрела на сообщения. Максим звонил несколько раз: один вчера ночью и три сегодня. Душа встрепенулась, в ней загорелся уголёк надежды на то, что Максим хотел извиниться из-за своего запрета… Поговорить… И я уже хотела перезвонить ему, наплевав на гордость, если только это позволит мне увидеть дочку… Низкие вибрации начали расползаться по телу. Я смотрела на кнопку вызова и не решалась нажать её.

* * *

Я заплатил за самую лучшую медсестру, чтобы ухаживала за Василисой, не отходила от неё ни на шаг, зашёл к врачу ещё раз и попросил его позвонить мне сразу же после разговора с Олей. Важно было знать — согласилась она стать кормилицей девочки или нет. Я пообещал заплатить любые деньги, только бы они нашли другую кормящую женщину, в случае отказа Оли. Я понятия не имел, что у неё там на уме. Ясно этот запрет на встречи с малышкой мог настроить её против меня, но всё никак не доходило — почему она раньше собрала вещи и уехала вместе с Витей. Хотя она звонила мне, я запросто мог связаться и спросить — что она хотела сказать… Возможно, просто не желала стеснять меня после родов…