Мой чужой дом

Ворона, с важным видом расхаживающая по сырому песку, вытягивает черный клюв и громко каркает. Мой взгляд рассеянно скользит в сторону дома. Вот так громадина! На вершине древней грубой скалы он смотрится до неприличия безупречно. Образчик богатства, жадности и могущества. Все предстает передо мной в новом свете, будто я надела очки на подслеповатые глаза. Дом не просторный – он пустой. Куча бесполезных комнат для людей, которых нет в моей жизни.

– Я не уверена, что нахожусь там, где должна.

Флинн долго молчит и наконец произносит:

– Эль, знаешь, чем я всегда в тебе восхищался? Тем, как ты трудилась на тех паршивых подработках в нашей юности.

Меня разбирает смех – и от неожиданного поворота беседы, и от странного комплимента.

– Ты о чем?

– Кем бы ты ни работала – горничной, кассиром, администратором, официанткой, – ты не жаловалась. Хотя и не любила свои обязанности. Когда ты начала ходить на писательские курсы, то сильно изменилась. Однажды вечером ты пришла с блокнотом и села писать. Даже фильм со мной смотреть отказалась. В тебе будто огонь зажегся. Ты нашла себя, свое дело.

Флинн ни на секунду во мне не сомневался и неизменно поддерживал. «Это не мечта – назовем это планом», – говорил он.

– Я знал, что тебя опубликуют. По-другому и быть не могло. Ты этого хотела, к этому шла. У тебя талант! – Он глубоко вздыхает. – Но потом все пошло не так, как мне представлялось. Я думал, что писателям платят немного, что они трудятся из любви к искусству. Для нас – отличный вариант. Можно путешествовать, работать, где вздумается… В напряженные моменты, пока ты занималась бы своими книжками, я принял бы эстафету. А потом… ты подписала договор. Следом посыпались контракты с зарубежными издательствами… Господи, Эль! И деньги! Какое-то безумие! Кто мог это предвидеть? Книжные туры, пресс-конференции, фотосессии… С одной стороны, меня распирало от гордости, хотелось кричать всем и каждому: «Посмотрите, чего добилась Эль!» И в то же время мы начали отдаляться.

Я ощущала то же самое – пустоту. И вина целиком на мне.

Из-за того, что я натворила.

– А потом… потом я узнал об аборте… – Он с горечью качает головой, я сжимаюсь. – Я понял, что у нас был шанс стать семьей, – но меня даже не поставили в известность… Тогда мне показалось, что ты не хочешь той жизни, которую рисовал для нас я. Что тебе всегда хотелось иметь большой дом на вершине скалы, кабинет с видом на море… Я не знал, как вписаться в нашу новую жизнь. – Флинн сглатывает комок в горле. – И я винил тебя. Назначил тебя ответственной. Потому что видел, как хорошо знакомая мне Эль меняется на глазах. И я не мог за ней угнаться. – Он смотрит вверх на вершину скалы. – Возможно, твое место именно там. Скорее я – не тот человек, который должен быть с тобой рядом.

Ранее

Застегнув портплед на молнию, я закидываю его на плечо. Пора.

Открываю парадную дверь, но на пороге медлю.

Скоро ты вернешься – в Англию, в Корнуолл, в этот дом…

Интересно, почувствуешь ли ты себя хоть на миг незваной гостьей, когда зайдешь в прихожую?

Я все думаю, каково тебе здесь одной. Только ты и мертвое безмолвие. Ты и мысли о содеянном. Посещают ли они тебя темными ночами? Давит ли бремя на грудь, поднимает с постели? Встаешь ли ты, сбросив одеяла? Меряешь шагами спальню?

Рано или поздно, сегодня или же в другой вечер, когда потускнеет свет и обострится восприятие, ты начнешь думать обо мне.

Замкнув за собой дверь, я бросаю ключи в почтовый ящик, и они с тихим клацаньем падают на пол.

Я прощаюсь с твоим домом. Самое время проникнуть в твою голову.

Глава 25 Эль

Вокруг угрюмая темнота. Два часа ночи. Я до сих пор не сплю.

Три часа ночи. Не сплю.

Мысли крутятся вокруг Флинна. Флинн. Флинн.

Многое хочется ему сказать.

И многое я сказать не могу.

Связана обетом хранить собственную тайну.

Пять часов утра. Не сплю.

Все глубже и глубже меня затягивает в недремлющую бездну бессонницы.

Шесть часов утра. Семь.

Не сплю.

Я бодрствую.

Обычно в постель ложатся для того, чтобы утром в ней проснуться, а как проснешься, если и так не спал? Я настолько дезориентирована, что мне мерещится, будто пол качается, стены ползут к кровати, а одеяло камнем сдавливает грудь.