Мой чемпион

Рейн почувствовала, как что-то мягкое коснулось выреза ее платья, словно прикосновение его губ, но только прохладное. Она услышала легкий цветочный запах и поняла, что это роза. Он очертил цветком контур ее лица, коснулся шеи и снова выреза платья.

— Развяжи узел платья, — попросил Скотт.

Рейн колебалась. Он поцеловал ее, но на этот раз прикосновение его рта было жестким и властным.

— Сделай это для нас обоих, — поторопил он.

Рейн подняла руки и ослабила узел на шее, который удерживал лиф платья. Молния в боковом шве платья гарантировала, что лиф не свалится.

Скотт опустил завязки лифа, и прохладный ночной воздух коснулся обнаженной груди Рейн. Она почувствовала, как он коснулся языком округлости плеча и заскользил ниже. Рейн стояла с завязанными глазами и обнаженной грудью и жаждала почувствовать силу его желания.

Она ощутила прикосновение розы к одному соску, потом к другому, и уже была готова вскрикнуть от остроты желания, потом схватила его за руку.

— Достаточно, Скотт. Я больше не вынесу.

Скотт осторожно взял ее за запястья и завел ей руки за спину. Она услышала, что он надевает ей на запястья наручники. Это было что-то мягкое, похожее на мех.

— Ты надел на меня наручники? — спросила Рейн.

— Да. Тебе удобно? — мягко поинтересовался Скотт.

Рейн громко рассмеялась, услышав его вопрос. С обнаженной грудью, с заведенными за спину руками в наручниках и с завязанными глазами — она никогда еще не чувствовала себя в большей безопасности, чем сейчас.

— Твой смех я принимаю за утвердительный ответ, — сказал Скотт.

— Я думала, мы собираемся поужинать…

— Чуть позже. Я пока стараюсь расширить твои горизонты немного дальше миссионерской позы.

Когда они спали вместе, Скотт занимался с ней любовью два-три раза за ночь. А с момента той первой ночи в доме на озере они почти каждую ночь проводили вместе. И всякий раз Скотт привносил в их отношения в постели что-то новое, расширяя се познания в этой сфере.

Это больше всего пугало Рейн. Скотт не довольствовался только поверхностными знаниями той Рейн, которую знали все. Он проникал сквозь все преграды и препятствия, которые она пыталась возводить, и искал пути к ее сердцу.

— Ты волнуешься?

— А ты как думаешь? — Она не хотела признаваться ему.

Рука Скотта проникла под ткань трусиков и стала ласкать обнаженную кожу ее ягодиц, медленно и неумолимо спускаясь все ниже и ниже.

— Я бы сказал, что да…

Его рука проникла между бедер и стала исследовать трепещущую плоть. С губ Рейн сорвался стон наслаждения, у нее было такое ощущение, что она готова принять его прямо сейчас, раствориться в нем.

— Скотт… — выдохнула Рейн. Все ее тело конвульсивно содрогнулось, балансируя на грани экстаза. Перед глазами поплыли радужные круги, она судорожно обхватила его руками.

Скотт нежно поцеловал ее, завязал лиф платья, снял наручники и повязку с глаз.

Рейн в изумлении смотрела на него. Несмотря на свое возбуждение, Скотт взял ее за руку и подвел к круглому столу, пол вокруг которого был усыпан лепестками роз.

— Это только начало той череды сюрпризов, которые я приготовил для тебя сегодня.

Рейн с трудом старалась подавить поднимающуюся в ней волну любви к этому человеку. Сильное чувство грозило заставить Рейн пересмотреть ее прежнее мнение о мужчинах.

— Ты доверяешь мне, детка. Ты доверяешь мне свое тело и свое сердце. Рано или поздно, но ты скажешь мне эти слова, — заверил ее Скотт.

После ужина Скотт поднял ее на руки и перенес в шатер, установленный на террасе, где соорудил ложе из шелковых подушек. Скотту хотелось, чтобы эта ночь была романтичной и сказочной, чтобы все мечты Рейн воплотились в жизнь.

Самую трудную задачу он приберег напоследок. Он никогда прежде не делал такого. Ему предстояло убедить женщину, которую он любит, простить его. Он просмотрел книги, пересмотрел фильмы, спрашивал совета, но потом понял, что все это ему не подходит, ведь Рейн совсем не похожа на других женщин. Он причинил ей боль, заставил ее причинить боль ему самому. И теперь никто из них не может поверить, в то, что их любовь — настоящее чувство. Только боль в его сердце и сжимающий душу страх от одной лишь мысли, что Рейн никогда не простит его, были настоящими.

Скотт усадил Рейн на подушки и достал из угла пакет. В открытый проем шатра проникал легкий теплый ветерок. Рейн сидела на шелковых подушках, подперев голову руками. Ее губы припухли от поцелуев, глаза были сонными, а волосы рассыпались по плечам.

— Что в пакете?

— Это сюрприз.

— Надеюсь, больше ничего такого оригинального. Ты и так утомил меня.

— Прости, Рейн. Просто я хочу, чтобы ты знала все.

— И ты тоже. Мне никогда не следовало разыгрывать тебя так, как это сделала я. Я ненавижу своего отца именно за это.

— А знаешь, я думаю, что никого ты не разыгрывала.

Рейн глубоко вздохнула.

— Возможно, ты нрав. Мне казалось, что я только притворяюсь влюбленной в тебя, но это не так.

Скотт наклонился и взял ее за руки.

— Я рад это слышать.