Читаем Мои часы идут иначе полностью

Кое-что на это указывает и в моем окружении: на пригодной для аэродрома местности под Кладовом (у меня под Кладовом маленький загородный домик) днем и ночью ведутся работы по расширению; территория охраняется строже, чем прежде, и обнесена плотным забором.

Вооружение идет полным ходом. Циничное высказывание Геринга «пушки вместо масла» уже давно стало обыденностью.

Кое-что все же вселяет надежду: пакт о ненападении с Россией, подчеркнутые заверения властей предержащих в своем миролюбии. Марсель развенчивает иллюзии: «Будет война…»

Мы сидим у камина в моем домике под Кладовом. За окнами прохладный вечер, а здесь веет теплом и уютом. И совсем не хочется думать о войне…

Марсель спрашивает меня, решилась ли я наконец — сейчас, без пяти минут двенадцать — ехать к нему в Бельгию.

Я колеблюсь.

Я пытаюсь представить себе все это: ведь я не одна, тут моя мама-сердечница, тут моя дочь и племянница… Забирать и их с собой?.. Мама никуда не поедет, она уже заявила мне об этом.

Марсель достаточно ясно дает понять — он имеет в виду только меня, а не мою семью…

И как же будет выглядеть моя жизнь в Бельгии, если я оставлю семью в Германии (чего и представить себе невозможно)… Смогу я вновь найти себя в своей профессии?

— Тебе больше не потребуется твоя профессия, — говорит Марсель, — ты будешь моей женой.

Я задумчиво киваю.

Как раз ею, исключительно ею, я и не могу быть.

Я хорошо помню о том вечере в Брюсселе — о попытке Марселя показать мне, что это такое — «моя жена»…

Я не способна на подобную физическую, духовную и материальную зависимость.

— Итак, ты остаешься? — спрашивает Марсель.

— Да.

— Я понимаю тебя.

Пораженно смотрю на него.

— Я понимаю тебя, — повторяет он, — но и себя переделать не могу.

— Как и я, — тихо говорю я.

Марсель предлагает развестись.

Мы подаем на развод, обосновывая это тем, что из-за моей профессиональной деятельности я не могу поддерживать упорядоченные супружеские отношения. Причина не принимается.

Мой адвокат получает от судьи дельную подсказку: «неподчинение властям» остается одной из немногих причин развода, признаваемой в чадолюбивом Третьем рейхе.

Мы инсценируем развод на этом основании.

Чтобы избежать возможного ареста, Марсель возвращается в Брюссель. Мой адвокат обвиняет его в клевете на фюрера и рейхсканцлера и других министров. Адвокат Марселя и мой представляют наши интересы перед судьей по бракоразводным делам. Наш брак расторгается в несколько минут…

Когда разразилась война, я играла в «Берлинском театре».

Ситуация просто непостижимая: в то время как первые убитые чествуются как герои и человеческие страдания по обе стороны заглушаются победными фанфарами «блицкрига против Польши», я играю единственную оставшуюся в живых «шестую» в искрометной комедии «Шестая жена» с Виллом Домом в роли Генриха VIII.

Дом неподражаем. И вопреки или благодаря начавшейся войне он день за днем и вечер за вечером со священным трепетом служит своему бесподобному чревоугодию: еще до начала спектакля хлопает пробкой шампанского, закрыв глаза, пробует температуру, одобрительно кивает, наполняет свой стакан и с просветлевшим взором делает первый глоток. Затем, плотоядно выпятив губы, поворачивается к подносу с изысканными блюдами, которые ему обязана ежевечерне посылать в театр фирма Борхерт.

В антрактах он снова тотчас обращается к бывшим или грядущим наслаждениям. Например, скажет ему коллега: «Ты сегодня грандиозен», он поспешно перебивает его: «Знаешь, дело в том, что, когда вчера вечером я раздумывал о существе и характере короля, я как раз ел пулярку… Детки, вы вообразить себе не можете, какая вкуснотища, это поэма, скажу я вам, просто поэма…»

И он смакует подробности, бесконечно, весь антракт до выхода на сцену.

Если же в другой вечер коллега скажет ему: «Не обижайся, Вилл, но сегодня ты не форме, ты смазал мой выход», то он тотчас отпарирует: «Видишь ли, я подозреваю, вчерашний вечер не пошел мне на пользу — я начал его с пары устриц…»

И следует описание ночного пиршества, способного насытить семью из трех человек.

Во время большого антракта он полностью замыкается в себе, чтобы насладиться хрустящим гусем. В этом ему помогает еще одна бутылочка шампанского, его эликсир жизни. «Нельзя же давиться кофе насухо», — мило улыбается он.

В первые месяцы войны мой дом в Кладове еще больше, чем прежде, становится спасительным островком для добрых друзей и коллег: Отто Эрнст Хассе, Вальтер Янсен, Карл Шёнбёк, Зигфрид Бройер, Хуберт («Хубси») фон Мейеринк, Вилли Фрич, Карл Раддатц и многие другие были завсегдатаями, регулярно «отправлялись в Сибирь», как в шутку говорил Хассе.

Пока съестных припасов достаточно, каждый приносит из погреба бутылку своего любимого вина и болтает о «путях мира».

Пути мира в данный момент неисповедимы. Никто не знает, что последует за «блицпобедой» над Польшей. Наше будущее в тумане. Поразительно, что и у нас, в кругу коллег, все чаще обсуждается вопрос: «Если бы знать, что будет?..» Гадания, ясновидение, гороскопы вдруг становятся актуальными темами бесед многих вечеров и долгих ночных часов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мой 20 век

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное