Мой бывший предатель

— Почему? Есть о чём. Просто ты не поддерживаешь тему, приходится напоминать. Я не поверю, что кто-то разрешит жене оставить фамилию бывшего.

— Тогда хорошо, что мне ничего не нужно разрешать. Я могу сама решать.

— И не хотелось сделать приятно? Порадовать сменой фамилии? Ради меня ты пошла на этот шаг.

Пошла. Я изначально не хотела ничего менять. Из Ведениной в Дубинину превращаться.

Но это было значимо для Саввы. И сделать его счастливым мне было важнее, чем сохранить девичью фамилию.

Как же низко.

Припоминать подобное. Дёргать и дёргать. Словно это я бросила Савву, а не он меня.

Подскакиваю.

— Ты переходишь грань, Савва. Хочешь деталей? Я замужем два года, — выпаливаю, упираясь ладонями в стол. — Счастливо и безумно люблю Юру. Я не хотела возиться с документами, а мой мужчина меня поддержал. Ему достаточно того, что я с ним. Плевать на то, чья у меня фамилия. Если я с ним каждый вечер засыпаю.

— Два года? — Савва лишь за это цепляется. — Быстро однако. Сразу после развода замуж вышла?

— Да. Годовщина недавно была. Прости, не подумала пригласить. И я даже благодарна, что ты меня бросил, — добиваю. — Иначе бы никогда не встретила Юру. Не узнала, какого это — по-настоящему любить.

Меня несёт. Слова вырываются быстрее, чем мозг успевает их обработать. Прорывает.

Потому что Дубинин задевает. Он словно крючками цепляет. Забрасывает, вспарывает кожу, дёргает. И я реагирую. Ведусь на провокацию.

— По-настоящему? — Савва скалится. — Как тебе повезло.

— Именно.

— Наверное, и детей ему родила?

Савва щурится. А у меня дыхание перехватывает. Этот взгляд… Знаю слишком хорошо.

Мужчина обычно смотрит так, когда уже в курсе всего.

Словно каждую деталь моей биографии изучил.

И про сына тоже знает.

Нет. Я просто себя накручиваю. Не может Дубинин знать, что я родила от него. Иначе бы разговор совсем по-другому проходил.

Он просто видел мою маму с Кирюшей. Сделал свои выводы, а теперь дёргает за ниточки.

— Родила или нет — моё дело, — отвечаю я сорвано. — Мои репродуктивные способности тебя перестали касаться в тот момент, когда ты меня на аборт отправил. Как и всё, что относится к моей личной жизни.

Цежу, чувствуя, как меня трясёт. Эмоциями выворачивает рядом с Дубининым. Не получается спокойной быть.

Я как тактический пояс, напичканный гранатами. И Савва чеку вырывает. Одну за другой.

И я взрываюсь. Так же.

Раз за разом.

Падаю на стул, прикрывая глаза. Внутри от этих взрывов всё разрушается. Моя броня трещинами идёт.

— Мара, — зовёт меня Савва. Тихо, спокойно. — Не заводись так. Я не хотел тебя задеть.

Хотел. Мужчина ведь не дурак. Должен понимать, что дёргает меня постоянно. Не даёт выдохнуть.

Или действительно просто пытается поддержать разговор, как-то развлечь себя, пока остальные не вернулись?

— Не называй меня так, — прошу я строго. — Я уже говорила. Мара это для мужа. На бывших мужей льгота не распространяется.

— Хорошо, — идёт на мировую. — Марьям.

— И так тоже. Марьям Радомировна я.

— А если не так строго? Мы, всё-таки, не чужие люди.

— Маша. Для всех я — Маша. Раз уж ты так хочешь.

Выпаливаю с тяжёлым вздохом. Последние крупицы самообладания куда-то испаряются.

— Маша? — Савва окидывает меня долгим взглядом. — Нет, не подходит это сокращение.

Я пожимаю плечами. Не мужчине судить. Он-то себя Савелием перед друзьями не называет.

Я чуть усмехаюсь. Савелий и Марьям. Сошлись носители редких имён.

Я поэтому выбирала сыну обычное имя, простое. Чтобы в будущем ни проблем, ни насмешек не было.

Кирюша — прекрасное ведь имя. И я безумно люблю его обладателя.

А мама настаивала, что Елисей тоже чудесный вариант. И надо его выбирать. Чуть не извела меня этим именем.

Нет уж. Хватит меня одной.

Мне всё детство не нравилось моё имя. Одногодки коверкали, пока я не стала просто Машей представляться. В привычку вошло.

Пока я не встретила Савву. На работе все полным именем звали, по-деловому. Приходилось терпеть. А Дубинин…

Мне нравилось, как он меня «Марьям» называет. Раскатисто и нежно одновременно. По-особенному звучало.

Одёргиваю себя. Это всё в прошлом. Вот пусть и называет Машей.

Не подходит ему сокращение, видите ли.

А мне инвестор Дубинин не подходит.

Но я же терплю!

Даже сосредоточиться на работе пытаюсь, хотя это получается отвратительно. Ни строчки не понимаю из прочитанного.

Не подходит, блин.

— Почему? — поднимаю взгляд на Савву, поджимаю губы. — Ты сказал, что сокращение не подходит. Почему?

— Потому что, — флегматично отзывается мужчина. Откидывается на спинку, рассматривает меня. — Не твоё это. Маш — их куча. А Марьям это что-то особенное, редкое.

— Ага. А Мара так вообще уникальное. Одна и для одного. И… Ох.

Боже, спасибо.

Спасибище!

Я не очень религиозный человек, но сейчас в чудо готова поверить.

Тянусь за телефоном, который оживает. Юра звонит. Икнулось? Почувствовал, что о нём говорю?

Савва считывает надпись «муж». Мрачнеет пуще прежнего, улыбка в оскал превращается. Думал, что я вру?

Нет, дорогой, правда замуж вышла.

— Привет, милый, — отвечаю с улыбкой, стараясь сделать голос максимально слащавым. — Как ты? Так рада тебя слышать.