Мой бывший предатель

Я ничего не могу тут сделать. И это меня убивает. Нужно хоть притвориться, что контроль в моих руках.

— Не получится.

Я усмехаюсь на ответ Саввы. Ожидаемо. Отворачиваюсь от него, кажется, что даже в темноте мужчина меня видит идеально.

Упираюсь ладонями в кухонную тумбу, медленно дышу. И задыхаюсь, когда на талии оказываются мужские ладони.

Через тело проходит разряд, бьёт разрядом прямо в амигдалу. Заставляет страх вырабатываться в теле, концентрироваться в груди.

— Пусти, — шиплю. — Савва, не трогай меня.

Вряд ли он что-то сделает со мной. Вряд ли причинит вред, но… Страх это бессознательное состояние, оно не поддаётся разумным объяснениям.

Но Савва лишь сильнее прижимается. Обхватывает руками под грудью, крепко обнимая. Упирается лбом в мой затылок, рвано дышит.

— Прости меня, Мара, — хрипит, с трудом из себя слова выдавливает. — Прости. Прости меня. Это… Черт, как же это всё неправильно.

— Именно. Неправильно. Поэтому отпусти и уходи…

— Я никуда не уйду. Если Кирюша мой сын…

— Не твой. Ты это хочешь услышать? Зачем тебе постоянные сомнения? Верь дальше в то, что я изменяла весь наш брак…

— Я не могу иметь детей.

Это сказано тихо, не громче сквозняка. Я даже не сразу разбираю сказанное, а после — окончательно застываю.

Вздрагиваю от тёплого дыхания Саввы на моём затылке, но больше не двигаюсь. Понять пытаюсь.

— Что? — переспрашиваю, прокашливаясь.

— Я бесплоден, Мара, — произносит с трудом. — Я не могу… Это причина, по которой я сомневаюсь. Потому что результатам врачей я доверяю. Но твоя реакция… Твои слова… Это наталкивает на другое, понимаешь? Впервые я не могу что-то точно решить. Мне нужны доказательства.

— Ложь не засчитана. Мы сдавали миллион анализов, Дубинин.

— Да.

— И ты говорил, что всё нормально. И врач…

— Я попросил молчать. Пока проходил дополнительные обследования. Чтобы не на первом анализе крест ставит. Проходил полное обследование. Ты не знала. И оно показало бесплодие. Оно… Черт.

Савва продолжает ругаться, сокрушаться, а я… Это должно меня убедить, успокоить? Он думал, что ребёнок не его и можно избавиться от меня?

Это служит оправданием?

Да ни разу!

Это делает ситуацию лишь хуже. Потому что вместо того, чтобы озвучить проблему — Савва на меня сбросил ответственность.

— Это не оправдание, — нахожу в себе силы, чтобы произнести это вслух. — Ты не узнал у меня ничего. Ты просто решил меня уничтожить и растоптать. Из-за своих тайн. А теперь хочешь переиграть всё? Так не получится, Дубинин.

— Получится, — произносит жёстко, совладав с эмоциями. — Если Кирилл мой сын… Я хочу участвовать в его жизни. Хочу, чтобы он меня отцом называл. Я… Он мой единственный ребёнок. Сейчас и в будущем. Я не позволю просто так… У нас два варианта, Мара. Либо мы между собой всё решаем. Либо через суд. Но тогда я сделаю всё, чтобы решение суда было как можно благосклоннее ко мне.

Я сжимаю зубы. Дрожь проходит сквозь тело. Затылок покалывает, а ногти впиваются в ладони. Думаю, как бы побольнее стукнуть Дубинина так, чтобы сын не проснулся.

— Ты-ты-ты, — шиплю с трудом. — Ты решил. Ты узнал. Ты хочешь… Всё вокруг тебя крутится!

— А разве ты не так же говоришь? Оставь нас в покое, — передразнивает хрипло. — Но ведь о себе говоришь.

Возможно. В моих мыслях — тоже много «Я». Но они не просто так взялись. А на основе поступков Саввы.

Не пустые обвинения.

Ну, помимо моего почти что обвинения в том, что он за органами охотится.

— Я думаю о том, что лучше для моего сына, — я бью локтем. Попадаю. Савва ругается и отступает. Снова могу дышать. — Не трогай меня больше. Мне неприятно. Это первое. Второе. Если ты ещё раз посмеешь мне угрожать…

— Согласен, — мужчина кивает. — Я не с того начал. Не так должен был… Это просто в голове не укладывается. Ты действительно нечто, Мара. Умудряешься меня выбить из колеи. Единственная так сбиваешь с толку.

— Горжусь собой. Итак…

— Про суд я говорил как последнюю инстанцию. Если мы не договоримся. Если всё пойдёт плохо. Естественно, я бы не стал бороться за единоличную опеку. Во-первых, это и проигрышно. Во-вторых, просто не стал бы. Ты кажешься хорошей матерью. Справляешься. Я не собираюсь мешать вам с Кириллом. Но я хочу быть в его жизни.

— Ты…

— Да. Я и хочу. Да, я эгоистичен. Но ты знаешь меня, Мара, я своего добиваюсь. Не лучше нам просто обсудить приемлемые условия?

— Условия чего? Савв, у тебя не сына. Нет!

Шиплю на него, не давая спорить. А после, смелея, хватаю его за руку. Подхватываю со стола видеоняню. Тащу мужчину за собой, к выходу.

Савва, что удивительно, не упирается. Возможно потому, что я из дома выхожу первой. Направляюсь к общему балкону.

Холодный воздух бьёт наотмашь. Я тут же покрываюсь гусиной кожей, а в носу начинает щипать.

Но тут можно поговорить нормально. И покричать, не боясь разбудить сына.

Одёргиваю ладонь, словно только сейчас чувствую, что прижималась к разгорячённой печке.

По ощущениям — кожа Дубинина такая же.