Мои Белые Боги

Сашу передернуло от отвращения. Она отвела взгляд. Подобных новостей стоило ожидать, застывшая в укреплении тревога, обреченность, забитость и искалеченные люди. Это красивый, яркий мир, где люди не стоят на вершине пищевой цепочки, поскольку имеются более совершенные существа.

– Мориспен – драгэти? – снова уточнила Саша и Грис кивнул.

Вот оно как сложилось. Мориспен обладают теми же способностями, что и Грис и Аорон. Могут извлекать энергию из окружающего мира и управлять ею. «Боги, мои ли это мысли, – с ужасом подумала Саша». А потом в один прекрасный день вестники оказались в Горыянцы и встали на защиту людей. «Вот оно как», – растянуто протянула про себя Саша и собираясь с мыслями вслух снова протянула:

– Ааааа…как же так можно?

Саша и Грис – два совершенно разных человека из разных миров в этом месте и в этот момент смотрели друг на друга и понимали чувства и мысли друг друга без всяких слов. Подбирая простые слова и дополняя их ожившими картинками, Грис сказал:

– Давно, раньше так не было. Мориспен – скитальцы в мирах, их родной мир погиб. Этот мир – осколок родного мира, созданный мир, искусственный, понимаешь? Тут нет баланса энергий. Нет нормального биологического развития. Жизнь в таких мирах скупа. Но была Голубая Длань – мир с богатой жизнью, мориспен ели водные…вода…водных обитателей, простых. Можно есть. Много водных растений тоже годились в пищу. Изобильный мир. Потом проход закрылся, нельзя туда попасть, нельзя взять много хорошей еды и они начали…начали, – вздохнул Грис.

– Открыть Голубую Длань, – предложила Саша.

– Никто не знает, где этот мир. А кто знает, где был проход – молчит. Это тайна. Мориспен пали, перестали быть как мы. Много чужих страданий сделали их другими. Не людьми.

Саша быстро утерла слезинку и повернула лицо налетевшему ветерку. Страшная в своей необратимости история чужого мира кольнула в самое сердце острой болью: погибнуть или выжить жуткой ценой? И пускай она не знает всех подробностей и более того, не хочет знать, ей хватило короткого рассказа Гриса, чтобы прочувствовать и понять. Теплая мужская рука дотронулась до ее ладони и мягко сжала. Простой жест поддержки подбодрил Сашеньку и она уткнулась лбом в его плечо, а он что-то говорил, да так увлекся, что перестал подбирать слова и вышел приятный слуху неразборчивый монолог.

Вестнические сапоги шлепали по утопающему в воду мху, хрустнула упавшая ветка, вернулась первая пара вестников. А следом из леса послышалась шуточная перебранка:

– Говорю тебе, это съедобно! – уверял первый вестник.

– Ну и ешь сам.

– Выглядит съедобно, – настаивал первый вестник.

– Ну и ешь сам.

– Тебе попробовать что ли страшно?! – негодовал первый вестник.

Переговоры о пробе незнакомой пищи длились до возвращения остальных вестников. Ловушки были пусты, все вернулись без «добычи» и умывшись и напившись из родника полетели дальше. Саша решила не думать о местных каннибалах, как в «Унесенных ветром»: я подумаю об этом позже. Если она будет об этом думать, то ни о чем другом думать не сможет. В воздухе все перекусили фруктовыми шишками и засушенным мясом червяков. Ко всему этому счастью еще чипсов и черешни… и определенно точно нужна одежда потеплей. Если уж придется здесь задержаться, может Сашины знания пригодятся. Ох, ткацкий станок бы не помешал, слишком раздеты здесь люди. С другой стороны, если есть хоть какие-то ткани, то ткацкий станок должен быть. Осталось выяснить, почему тканей так мало. Не откладывая дело в долгий ящик, дожевав копченного червяка, Саша спросила:

– Почему так мало тканей? – спросила по-русски и тут же поправившись, спросила на местном языке на что хватило знаний: – Нет одежды у людей.

– Да, это проблема (беда), – согласился Отика и, подумав и прожевав червячное мясо, нарисовал на плоском камне решетку. Потом провел линию от решетки и сказал незнакомое слово.

Саша повторила и догадалась о чем речь. Проблемы с нитками, с пряжей.

– И как? Никак не достать? – кое-как состроив предложение, спросила Саша. В ответ Отика с огорчением кивнул, давая понять, что вестники понимают необходимость одеть людей, но пока нет возможности.

Летели они низко, над кронами деревьев и вестник без серебряного пояса, плотный, с квадратным лицом, отзывавшийся на имя Перекоос крикнул: – Стой! Останови доску! Я вижу…вот он! Стой!