Мой адрес - Советский Союз!

Начиная со второго куплета музыкальное сопровождение хита группы «Фристайл» вступило по полной. А я смотрел на Лену, и наши взгляды сцепились, примагнитились, называйте это, как хотите. Она, кажется, понимала, что эту песню я пою для неё, и её муж, похоже, это понимал, я краем глаза видел, как он ёрзает. Но это всего лишь песня, пусть во мне и всколыхнулось давно забытое чувство.

Ты уйдёшь с другим я знаю

Он тебя давно ласкает

И тебя домой не провожу я…

Да, дорогая моя, ты всё понимаешь, и пунцовые щёки тому свидетельством. А я заканчиваю петь и, почему-то совершенно обессилевший, чувствуя, как насквозь промокла рубашка на спине, спускаюсь в зал.

— Браво! — слышу чей-то крик.

— Бис! — требует ещё кто-то.

Но я молча усаживаясь на своё место, и с ходу опрокидываю в себя третью рюмку. Заедаю уже остывшим блинчиком, после чего бросаю на стол пятёрку, встаю и направляюсь к выходу.

— Женька, постой!

Уже в маленьком фойе, возле пустого гардероба и под настороженным взглядом швейцара чувствую, что кто-то хватает меня за руку, и на инстинктах едва не бью с разворота. Хорошо, что реакция ещё в норме, успел кулак остановить на полпути, иначе лицо Серёги пострадало бы вместе с очками.

— Блин, убьёшь на фиг! Что с тобой?

— Извини, похоже, спиртное в голову ударило, — сокрушённо пожимаю плечами.

— Понятно, значит, тебе даже в таких дозах алкоголь противопоказан. А куда рванул как ошпаренный?

— А что мне тут делать? Выпил, закусил, пять рублей оставил вон на столе, там вашей Викуле-Маше на чай хватит.

— Слушай, ты после этой песни какой-то другой стал. На кого злишься-то?

И правда, на кого я злюсь? На Лену? Нет. На себя? Может быть, но не уверен. Наверное, на сложившиеся обстоятельства. Если бы Лена не подошла, я бы спокойно досидел на месте, и ни на какую бы сцену не полез.

— И правда, что это на меня нашло… Да, надо было тоже кофе заказывать. Ладно, пойду домой отсыпаться.

— Погоди… На вот, Андрей Ильич сказал, чтобы я тебе вернул.

И рублёвая купюра из его кармана перекочевала в мой. Я не стал возражать.

— Слушай, а чья это песня, ну, что ты пел?

— Не помню, услышал где-то и засело в голове.

— Вот же, как бы узнать, кто автор… Может, хоть слова напишешь?

Ну вот, как я и думал. Ну в этом случае ситуация просчитывалась на раз-два.

— Утром напишу, до отъезда успею, — согласился я после небольшой заминки.

— Может, забежишь ко мне часиков в 10? А то раньше просто не встану… Живу я недалеко от твоего дома, на Советской-4, квартира 5. От бабушки осталась комнатушка, так она меня ещё перед смертью прописала, как чувствовала. Теперь живу отдельно от родичей, спокойно посидим, никто не помешает.

— Хорошо, забегу.

— Ну всё, до завтра, аревидерчи.

Глава 3

К Серёге я заявился ровно в 10 утра. Пунктуальность всегда была одной из черт моего характера. Точность, как известно, вежливость королей, а я хоть и не голубых кровей, но этого правила старался всегда придерживаться.

Сам я проснулся ненамного раньше, и первым делом выдул литра полтора холодной воды из крана на кухне. Голова совсем не болела, не так уж и много я, честно говоря, накануне выпил, а вот пить хотелось зверски. Лёгкое брюзжание маменьки выслушал ещё накануне вечером, перед тем, как рухнуть в постель,

Товарищ жил в такой же коммуналке, дом был близнецом нашего, только на первом этаже.

— Принёс? — спросил Серёга, открывая дверь после двух длинных и одного короткого звонков.

— Ага. Вот, держи.

— А ты меня, если честно, разбудил своим звонком.

— Это заметно, — согласился я, глядя на его всклокоченные лохмы.

— Кофе будешь?

— А что, у тебя и кофе есть?

— «Наша марка». Такой же у нас в ресторане подают. Только молока у меня нет. Холодильника нет, и хранить негде.

— Можно и без молока. Но с сахаром.

— Всё-таки странно, что ни я, ни мои более старшие товарищи не слышали этой песни, — задумчиво бормотал спустя несколько минут Зинченко, прихлёбывая горячий кофе, вернее, кофейный напиток. — Так и не вспомнил, где мог её слышать?

— Блин, хоть убей — не вспомню.

— Странно… Где слышал — не помнишь, а текст знаешь наизусть.

Вот ведь пристал, как банный лист к одному месту. Сижу тут, как на допросе у следователя. Может, сказать, что я эту песню сам сочинил? Ведь как ни крути, а песня теперь пойдёт по рукам, станет, так сказать, народной. И если когда-нибудь и появится группа «Фристайл», то эту песню они уже ни при каких обстоятельствах не сочинят, потому что кто-то сочинил её задолго до них. Почему бы этим кем-то не стать мне?

— Ладно, видимо, придётся признаться, — вздохнул я, сделав небольшой глоток кофейного напитка.

— В чём?

— В том, что я песню сочинил.

Зинченко удивлённо вытаращился на меня.

— То есть как?

— Да вот так, — снова и ещё протяжнее вздохнул я. — Сидел как-то с гитарой, бренчал что-то, а тут вдруг само собой получилось. Сначала мелодия, потом текст дня три сочинял, вылизывал. Правда, припев родился сразу.

Я почувствовал, как у меня предательски краснеют уши, но отступать было поздно.

— Однако… Я и не знал, что в тебе дремал композитор. И давно сочинил?

— Эм-м-м, где-то с месяц назад.