Мой адрес - Советский Союз! Том второй

Ну а я, недаром захватив камеру, решил эти самые виды запечатлеть на фотоплёнку. Причём специально на чёрно-белую, в отношении старинных построек мне это казалось более предпочтительным. В отличие от «точно знавшей» Изольды Тихоновны я мог только догадываться, какие дома попадут под снос. В эти годы, изредка попадая в столицу, я старой застройкой не интересовался. А вот сейчас, с памятью и превалирующим сознанием пенсионера, которому по приходи судьбы досталось его молодое тело, я как-то проникся идеей запечатлеть для истории старую Москвы. Возможно, и правда годы спустя эти снимки станут раритетом, каждый негатив будет стоить больших денег. Правда, сейчас меня больше волновала творческая сторона вопроса, а не какие-то виртуальные деньги в будущем. Дожить бы ещё до этого будущего, кто знает, как в этой реальности всё сложится.

За фотоаппаратом пришлось вернуться в номер. Гамзатов успел за это время повернуться на бок, отчего рулады казались не такими мощными. Взяв камеру, снова тихо прикрыл за собой дверь (надеюсь, воры в наш номер, воспользовавшись сладким сном поэта, не полезут) и спустился вниз.

Не успел отойти от гостиницы на полсотни метров, как услышал:

— Серёжа, смотри, это же Покровский!

— Где?

— Да вон, в белом спортивном костюме.

М-да, всё-таки узнали… Внимание на меня обратила парочка, вернее, слабая половинка этой парочки, — женщина бальзаковского возраста. Интересно, она меня узнала как спортсмена, чьё фото однажды попало на страницы центрально прессы, или как автора песен, чья физиономия пару раз мелькнула по ТВ? Скорее второе, вряд ли она большая поклонница спорта, тем более бокса.

Они смотрели на меня, мужчина с каким-то сомнением вол взгляде, а женщина глуповато улыбалась, и я ободряюще улыбнулся ей в ответ. Это придало ей уверенности, она отделилась от спутника и приблизилась ко мне.

— Ой, вы ведь правда Евгений Покровский, — сложила она руки на груди, не переставая улыбаться. — Вот никогда бы не подумала, что мы с Серёжей вот так, средь бела дня, встретим на улице самого Евгения Покровского. Скажите, а вы ведь наверняка что-нибудь сочинили для завтрашнего концерта?

— Сегодняшнего, — поправил я. — Завтра его будут в записи показывать с 19.30 до 22.00. И да, сочинил, но что именно — это пока секрет. Завтра всё и узнаете.

И пошёл, провожаемый восторженным взглядом женщины и немного ревнивым — её спутника, скорее всего, супруга. Впрочем, через пять минут я уже забыл об этой встрече, так как, избрав маршрут дворами, вскоре наткнулся на вполне симпатичный, похожий на тот, что снял Михалков в своём фильме «Родня». А может, это даже и был тот самый дворик, где героиня Мордюковой нашла своего бывшего, придурковатого мужа, которого классно сыграл Иван Бортник. Бортнику вообще шли такие роли, достаточно вспомнить приблатнённого Промокашку. В общем, я из этого дворика сделал целый фоторепортаж, включая молодку, развешивающую бельё на верёвке. Когда она спросила, кто я такой, ответил с акцентом, что я иностранный фотокорреспондент. Молодка с улыбкой махнула рукой:

— Ну ладно, снимайте, мне чё, жалко что ли… Только вы там ничего лишнего не печатайте.

Я заверил, что «лишнего» точно не напечатаем.

Хорошо, что запасся плёнкой. Но всё равно в дальнейшем решил расходовать её более экономно. По пути может и не встретиться магазин фотопринадлежностей, а тащиться в ЦУМ или ГУМ не хотелось.

Вскоре попался ещё один симпатичный дворик, где пенсионеры за столиком стучали костяшками домино. Представляться иностранным корреспондентом мне понравилось, и когда один из стариков спросил, кто я такой и зачем их фотографирую, повторил озвученную в предыдущем дворе версию.

— Американец, что ли? — уточнил один из игроков.

— О, есс, журнал «Тайм».

— А может, ты в шпионских целях нас фотографируешь?! — заявил недоверчивый дед.

— Да ладно тебе, Кузьмич, — хмыкнул игрок, на вид чуть помоложе. — Сейчас не 37-й, и ты уже не в НКВД служишь.

— Вот и плохо, что не 37-й, — нахмурился дедок. — При Иосифе Виссарионовиче и Лаврентии Палыче порядок был, а Хрущ всё под откос пустил. Распустился народ при нём, свободу почуяли. Да и Лёнька…

Он шмыгнул носом.

— Ладно, чего там… Чья очередь ходить?

Я сделал ещё несколько снимков и попрощался с мужиками, один из которых велел передавать привет Никсону. Этот дом я решил сфотографировать и с другого ракурса, очень уж аутентично выглядели крошившаяся кладка красного кирпича и росшая на крыше тонкая берёзка. Куда она только корни-то пустила…

— Гражданин!

Я обернулся. Ко мне быстрым шагом следовал молодой сержант милиции, может, старше меня ненамного.

— Гражданин, предъявите ваши документы.

Я протянул ему паспорт. Тот внимательно изучил документ и с подозрением уставился на меня.

— Вы случайно не тот самый Покровский, который Мохаммеда Али в нокаут отправил?

— Случайно тот, — улыбнулся я как можно более обезоруживающе.

— Хм… А зачем же гражданам представляетесь иностранным корреспондентом?

— Да это так, шутки ради.