Могол

Все сидящие вокруг Могола были не менее уважаемы их хозяином. Действительно, компания оказалась весьма необычной, единственной в мировых анналах. Здесь собрались такие разные по происхождению, расовому и религиозному, люди.

Вот бледнолицый английский христианин. А рядом с ним совершенно светлокожие братья мусульмане Абул Фазл и Шейх Файзи. Темнокожий с орлиным профилем раджа Бирбал, брамин, по соседству с совершенно темнокожим индусом-солдатом Тодаром Малой.

«Да, мы многое можем вспомнить», — подумал Питер. Иногда он сам удивлялся обилию приключений, выпавших на его долю. Но все им сделанное можно было увидеть вокруг в виде построек, прочитать по налоговым спискам. Или, например, стоя рядом с падишахом, смотреть на парад войск, в формирование которых и он вложил свой труд. Да, сорок лет успех сопутствовал Моголу!

А ведь начиналось все не так безоблачно. Победа над Хему принесла Акбару ключи от Дели, но четырнадцатилетний мальчик тогда был окружен несметным числом врагов, причем даже и среди своих приближенных.

Не то чтобы Байрам-хан, хан из ханов, как он сам любил себя называть, или Хан Бабу, как его называл Акбар, — и он, надо сказать, очень ценил этот титул, — когда-либо считал себя его врагом. Все его благоденствие было связано с силой и славой Могола, однако он считал, что это должна быть сила и слава, задуманная самим ханом и им же контролируемая.

Все последующие четыре года Акбар мирился с подобным опекунством. Питер уже почти отчаялся, сознавая, что жизнь его висит на волоске, — просто пока у Байрама не хватает времени на варвара-иностранца. Только постоянный интерес Акбара к жизни Европы и его глубочайшая признательность Питеру Бланту за ту удачно выпущенную стрелу являлись гарантами его безопасности.

Возможно, также Акбар чувствовал свою вину в том, что вовремя не помог Ричарду Бланту. Причем это чувство усугубилось, когда он узнал о судьбе Гилы-аги, которая, отказавшись от самоубийства, пошла прямо в лагерь Хему с длинным ножом, спрятанным под сари.

Ей разрешили пройти к радже, ведь она была его тещей, но отчаянную женщину схватили прежде, чем ей удалось отомстить за свою семью. В отместку Хему отдал ее солдатам.

Говорят, она умерла под шестьдесят восьмым.

Все это нестерпимо мучило Акбара, ведь Гила приходилась дальней родственницей его матери.

У него самого не было ни малейшей склонности к разврату. Ему приводили женщин, когда в том возникала необходимость, и он отказывался от них по собственному желанию. Наложниц ему приводили лишь тогда, когда он того страстно хотел. Но он не позволял себе познать другую любовь, отличную от любви к Хамиде Бану-бегам. Возможно, он так бы никогда и не узнал ее, не испытал этого чувства даже к своему сыну Мураду, рожденному одной из его патанских наложниц. У Акбара полностью отсутствовали какие-либо пороки. Все он делал без злобы и без страха.

Так, он заранее решил судьбу женщин Хему и отправил их обратно в семьи.

Только через четыре года, когда власть его над Дели и Пенджабом да и еще кое-где постепенно упрочилась, он решил сместить Байрама, главного своего министра.

Причины для этого были. Тот стал невыносимо высокомерен, требовал, чтобы все люди из шахского окружения величали его Хан Бабу, словно он и в самом деле приходился отцом им всем. Подобное поведение задело Хамиду, и та вместе с Махам Анагой, оставшейся близким другом в личных апартаментах Акбара, провели определенную обработку падишаха, которого стали раздражать попытки Байрама объединить придворных вокруг себя, его высокомерие.

Байрам нелегко принял отставку. Он закипел от ярости и отправился в Пенджаб в надежде поднять там восстание, Акбар только и ждал этого, чтобы открыто осадить зарвавшегося подданного. Байрам спокойно принял поражение и заговорил о паломничестве в Мекку, на что получил согласие, но был убит одним из своих старых врагов еще до отъезда.

Все признавали, что Акбар в совершенстве познал искусство государственного управления, по мере необходимости был способен действовать быстро и жестко.

Или его мать могла так действовать.

Акбар изредка горевал о Хане Бабу, который был ему значительно больше отцом, чем Хумаюн. Но в то время на все его дела оказывала значительное влияние партия гарема, возглавляемая сыном Махам Анаги Адхам-ханом.

Для Питера Бланта это вряд ли было великим достижением, поэтому он убедил Акбара обзавестись собственным великим визирем. Атгах-хан пробыл на должности всего год — его убили. Никто не сомневался, что это сделано по приказу сына Махам Анаги. Акбар созвал приближенных, чтобы посоветоваться.

— Махам Анага и ее семья должны быть изгнаны, мой государь, — сказал Абул Фазл.

— И ваша мать, — добавил Шейх Файзи. — Нет нужды вредить им, но править должны вы.

Акбар печально посмотрел на Питера, который отлично понял, какие мысли промелькнули в голове юноши. Довольно трудно разрушить кокон, в котором провел все предыдущие годы. Да еще столкнуться с ответственностью, которая за этим последует...