Могила Таме-Тунга

— Прощай, Аоро Идущий По Своей Тропе! Ты достоин носить это имя.

— Прощай, Большой Лоу!

— Иди на солнце, как учил тебя Большой Лоу. Там живут мирные племена охотников, может быть, они возьмут Аоро…

— Я пойду с бледнолицым.

— Что ж, бледнолицый немощен и один в джунглях пропадет. Большой Лоу научил Аоро многим мудростям. Аоро не пропадет в Джунглях и поможет бледнолицему. Пусть Аоро научится владеть не только своим языком, но узнает и другие. Пусть Аоро всегда помнит, что человек чаще сожалеет о том, что он сказал, нежели о том, о чем промолчал. Пусть Аоро больше слушает, чем говорит. Это закон индейцев. Мудрый сильнее самого сильного.

— Аоро будет помнить, чему учил его Большой Лоу, — прошептал юноша. — Может быть, Аоро еще вернется в селение…

Старый охотник ушел, и юноша вновь остался один.

Он не знал, что у входа в его родную хижину сидела его мать Каха — Зеленая Лягушка, подняв к звездному небу сухие от горя глаза. Закон племени запрещал ей разговаривать с сыном, обреченным на изгнание. И она стерегла сон сына другой матери. Этого ей никто не запретит. Милосердие — закон всех матерей Земли…

Глава 11 Период тропических ливней

На обширной, открытой ветрам, а в другие месяцы года и солнцу поляне, раскинувшейся на поросшей густым девственным лесом возвышенности, у излучины широкого жизнерадостного ручья, стояла хижина с плетеными бамбуковыми стенками и крышей из пальмовых листьев. Сооружение возвышалось над землей на четырех столбах, поэтому ее обитатели, чтобы проникнуть внутрь жилища, должны подниматься по тонкой бамбуковой лестнице.

У хижины на большом камне сидел юноша и озабоченно обрабатывал ножом тонкий прут. Возле находилась горка заостренных бронзовых наконечников. Очистив прут и тщательно осмотрев его — достаточно ли он прям, юноша привязывал вощеной нитью к одному концу прута острый наконечник, а к другому приклеивал древесной смолой тонкое оперенье. Получалась готовая стрела. Полюбовавшись творением своих рук, юноша откладывал стрелу в сторону и принимался за другую.

Это был Сергей Грачев.

Много времени прошло с того дня, когда его и Аоро изгнали из селения. Аоро оказался добрым товарищем. Он руководил сооружением жилища, взял на себя обязанности добытчика пищи, предоставив Сергею справляться с их общим несложным хозяйством. Силы постепенно возвращались к Сергею, и недалек тот час, когда и он отправится на охоту.

Наступил период тропических ливней. Иногда по утрам, когда ливень ненадолго прекращался и в прорехи разорванных туч заглядывало солнце, Сергею казалось, что их возвышенность — небольшой островок среди безбрежного молочно-белого океана.

Вот и сейчас, пользуясь тем, что нет дождя, Аоро отправился в лес в надежде подстрелить птицу или оленя, а Сергей готовил «боеприпасы», время от времени поглядывая, не идет ли его товарищ. Аоро редко возвращался с пустыми руками.

При каждом удобном случае юноши старались найти общий язык, чтобы иметь возможность понимать друг друга. Делалось это примерно таким образом: Аоро показывал на дерево с мягкими бархатными листьями, приподнимал указательный палец и называл:

— Зэуэ!

Сергей запоминал это название и в свою очередь учил Аоро португальскому языку.

(Сергей понимал, что для Аоро полезней будет знать основной язык страны, а не русский). Дело медленно, но подвигалось. Они уже могли перебрасываться словами и даже произносить целые фразы. Но, пожалуй, больше всего у Аоро был развит язык жестов. Легкое волнообразное движение левой руки означало — развести костер. То же самое движение правой руки — ветер. Две ладошки, сложенные шалашиком, — хижину; круговое движение над головой — небо; растопыренные перед глазами пальцы — лес; пальцы, сложенные треугольником, — рыбу, точнее ее хвост.

Обычно, прежде чем отправиться на охоту, Аоро подолгу разговаривал со своим копьем и стрелами, просил их попадать так же метко, как и в прошлой раз. По утрам он обязательно шептал заклинания от злых духов и что-то доверительно бормотал своему покровителю Мудрому Муравью. Убив оленя, юноша клал перед мордой мертвого животного пучок травы и листьев, а стрелу или копье, поразившие добычу, гладил рукой. Этим он выражал благодарность оленю, который позволил себя убить, и оказывал уважение оружию. Даже рыба не оставалась без внимания. Прежде чем поджарить на углях, Аоро отрубал ей голову и бросал в ручей. Он твердо верил, что из головы вырастет новая рыба. Если случалось споткнуться о камень или поцарапаться о колючку, индеец останавливался и плевался в сторону камня, а коварному растению грозил копьем.

Аоро со своим простодушием первобытного охотника видел во всем окружающем только друзей или врагов. Все предметы для него были одушевленными, склонными к хорошим и плохим поступкам. О себе юноша говорил только в третьем лице и даже разговаривал сам с собой, как о постороннем человеке.